положительное отношение к Гитлеру и новому государству. Решение фюрера не 
назначать Геринга на место Бломберга долгое время оставалось самым широким 
кругам неизвестным. В результате получил новую питательную почву слух, будто 
Гитлер поступил так, чтобы самому непосредственно осуществлять всю верховную 
командную власть над вермахтом. Я встречался с таким мнением часто, но мне лишь 
изредка удавалось убедить своих собеседников насчет подлинных, по моему 
представлению, причин.
 Постоянный натиск и вечное стремление Геринга действовать привели к его 
вмешательству в дела командования вермахта, в организационные проблемы 
сухопутных войск и проблемы кадровые. Например, снова встал вопрос о структуре 
командных органов вооруженных сил, причем теперь не только сухопутных войск, но 
и военно-морского флота. Стали поговаривать даже о создании военно-морского 
министерства и министерства сухопутных войск. Кейтель ожесточенно боролся за 
объединенное командование вермахта и не испытывал никаких затруднений в том, 
чтобы его добиться, поскольку это отвечало намерениям Гитлера.
 Не в последнюю очередь благодаря темпераменту Геринга и его поведению в кругу 
своих сотрудников события минувших недель не смогли сохраниться в тайне, как то 
было бы желательно. Геринг занимает различные посты, а следовательно, в силу 
своих многочисленных полномочий и поставленных перед ним задач, имея весьма 
расширенный круг сотрудников, он открыто говорит о вещах, которые его волнуют, 
кому попало, независимо от того, что должно оставаться секретным, а что нет. 
Это приводило к тому, что становились известными многие конфиденциальные дела и 
взгляды. Поскольку по большей части речь шла о вещах, касавшихся сухопутных 
войск, откровенность Геринга улучшению отношений между главными командованиями 
армии и люфтваффе никак не способствовала. Но и в министерстве авиации дело 
Фрича расценивали так же, как в сухопутных войсках. Надеялись, что производимое 
по распоряжению Гитлера военно-судебное расследование предъявленных обвинений 
приведет к полной реабилитации генерал-полковника. Однако Бек по-прежнему 
оставался мишенью для нападок со стороны люфтваффе за то, что он выступал 
против признания ее самостоятельным видом вооруженных сил. В высших органах 
люфтваффе так же сожалели насчет его дальнейшего пребывания на посту начальника 
генерального штаба сухопутных войск, как и приветствовали позицию Хоссбаха.
 Но у имперского министерства авиации имелись и свои заботы. В январе, еще до 
кризиса Бломберг – Фрич, Геринг ограничил полномочия статс-секретаря генерала 
Мильха и подчинил непосредственно себе Управление личного состава люфтваффе и 
Техническое управление. Отношения между Герингом и Мильхом дошли до точки 
замерзания. Но обособиться друг от друга они не решились. Гитлер придавал 
значение тому, чтобы Мильх оставался в министерстве, ибо ставил его 
профессиональные знания и умение в области авиации выше, чем соответствующие 
качества самого Геринга.
 Новое положение Гитлера как Верховного главнокомандующего вермахта придало и 
большую, чем прежде, роль его военным адъютантам, одновременно поставив перед 
ними новые задачи. Это прежде всего коснулось Шмундта, но затронуло и нас с 
Путткамером. Гитлер распорядился, чтобы отныне мы вместе с адъютантом вермахта 
постоянно сопровождали его, независимо от того, куда он выезжал и где находился.
 Первая поездка но этому распорядку состоялась в начале февраля с кратким 
пребыванием в Мюнхене и на Оберзальцберге. «Дорожным чтивом» нам послужили 
составляемые имперским шефом печати д-ром Дитрихом или его секретарем Гейнцем 
Лоренцем сводки с откликами зарубежной прессы. Эти «белые листки» от 4-5 
февраля, раздаваемые каждые несколько часов, сообщали о поразительных для всего 
мира кадровых перемещениях. Из сообщений следовало, что принятые меры 
рассматривались за границей в общем и целом как своего рода правительственные 
заявления. Английские газеты писали о расширении власти Гитлера.




 Гитлер в Мюнхене


 Распорядок дня Гитлера в Мюнхене был подобен берлинскому, но имел чисто 
приватный характер. По нему самому было заметно, что в этом городе он чувствует 
себя «дома». Однако нити, связывающие его с политикой, не прерывались и здесь. 
Сопровождение фюрера отвечало за то, чтобы он, где бы ни находился, был в любой 
момент досягаем и мог созвониться со столицей рейха. Гитлер придавал большое 
значение тому, чтобы его по телефону, телеграфу или через партийную 
штаб-квартиру постоянно держали в курсе событий.
 Я на сей раз сразу по приезде фюрера прямо с вокзала отправился к себе на 
частную квартиру на площади Принцрегентплац и уединился в своей комнате с 
домоправительницей фрау Винтер, которая тут же сообщила ему все домашние 
новости. Она постоянно поддерживала контакт с Евой Браун и немедленно соединила 
его с ней по телефону. А пока мы, адъютанты, пили кофе и ожидали, когда нам 
объявят программу дня. Прежде всего Гитлер вызвал дежурного личного адъютанта и 
поручил ему выяснить, кто именно из намеченных гостей к обеду находится сейчас 
в городе. К мюнхенскому окружению фюрера принадлежали (они как раз и 
приглашались отобедать вместе с ним) фотограф, он же фоторепортер, профессор 
Гофман, вдова архитектора Трооста, гауляйтер Вагнер, автор проекта задуманной 
Гитлером перестройки Мюнхена профессор Гизлер, рейхсляйтер Борман, иногда – 
Шпеер, а также Герман Эссер{98}.
 Программа дня началась с посещения мастерской фрау Троост. Оттуда Гитлер