реки Ла-Плата броненосца «Адмирал граф Шпее»{190}, имея на борту 
около 500 английских моряков с потопленных британских судов и пытаясь найти 
вдоль норвежского побережья путь возвращения в Германию, был взят на абордаж 
английским эскадренным миноносцем. Фюрер поставил вопрос так: почему команда 
«Альтмарка» не оказала никакого сопротивления и не донесла о передвижении 
английских военных кораблей в этой морской акватории?
 21 февраля Гитлер принял генерала фон Фалькенхорста, которого Йодль 
рекомендовал ему в качестве военачальника, пригодного для боев в Норвегии, и 
поручил ему разработать план вторжения. в эту страну. Поскольку требовалась 
максимальная секретность, чтобы избежать случайной огласки, Фалькенхорст 
поначалу не располагал никакими служебными материалами, кроме карт. Поэтому он 
приобрел туристический путеводитель Бедеккера по Норвегии, заперся в номере 
отеля и во второй половине того же дня представил Гитлеру свои наметки. Фюрер 
одобрил его предложения; конфигурация страны обилия вариантов не допускала. . 
23 февраля у Гитлера побывал Редер, сообщивший о гибели двух миноносцев в 
Северном море. Он предполагал, что оба корабля были потоплены своими же, 
германскими самолетами. Через несколько дней это подтвердилось, вызвав волнение 
в военно-морском флоте и люфтваффе. Фюрер обвинил обе эти составные части 
вермахта в легкомысленном проведении бесконтрольных операций и приказал принять 
меры к тому, чтобы такие невероятные происшествия больше не повторялись.




 Споры вокруг плана операции


 Главным аргументом Гитлера (несмотря на текущие меры по «Везерскому учению») 
по-прежнему был поход на Запад. Ежедневные обсуждения обстановки с Кейтелем и 
Йодлем зачастую превращались в весьма подробное рассмотрение ожидаемого 
сопротивления на бельгийской и голландской границах. Фюрер приказал дать ему 
все материалы о пограничных укреплениях, отдельных фортах и заграждениях и 
принялся разрабатывать собственные планы намечаемого наступления. Его 
предложения и ход мыслей приводили выходившего из кабинета фюрера Гальдера 
просто в отчаяние, поскольку он придерживался точки зрения, что это – дело 
самого командования. Гитлер же считал, что отдельные важнейшие элементы первого 
дня наступления следует точно определить и зафиксировать заранее. Отсюда 
проистекали бесчисленные разговоры.
 Однако самой важной явилась беседа Гитлера с генералом фон Манштейном 17 
февраля в Имперской канцелярии. Дело в том, что в первые дни февраля Шмундт 
побывал в группе армий «А» и подробно говорил с начальником штаба Рундштедта 
фон Манштейном, а также с его 1а (начальником оперативного отдела) – своим 
бывшим сослуживцем по 9-у пехотному полку Тресковым. Шмундт убедился, что эта 
группа армий еще с осени 1939 г. имеет иное представление о первых операциях на 
Западе, нежели генеральный штаб сухопутных войск. Манштейн неоднократно 
письменно излагал последнему свою позицию, но Гальдер каждый раз ее отвергал: 
операции должны вестись по плану ОКХ.
 Поскольку Манштейн от своих идей не отступал, Гитлер приказал отозвать его из 
штаба Рундштедта и назначить командиром формирующегося 38-го армейского корпуса.
 Эта мера привлекла к себе всеобщее внимание: в ситуации между двумя кампаниями 
менять начальника штаба одной из групп армий – дело необычное! Тем более что 
ОКХ в предыдущие недели ничего сообщить фюреру об идеях и предложениях 
Манштейна не сочло нужным. Шмундт с удивлением принял к сведению параллельный 
ход мыслей Гитлера и Манштейна, а вернувшись, немедленно доложил фюреру 
соображения этого генерала и, конечно, вломился, так сказать, в открытые двери. 
Гитлер был точно так же поражен – правда, в меньшей степени – поведением 
Гальдера, которому и без того не доверял. Само собою разумеется, узнай фюрер 
раньше (когда ему самому еще не было ясно направление главного удара) об идеях 
Манштейна, он сразу вызвал бы его к себе. Теперь эта встреча состоялась в связи 
с новым назначением Манштейна.
 Гитлер велел доложить план Манштейна. План этот полностью совпадал с его 
взглядами. Ядром плана Манштейна являлся перенос главного направления 
наступательных операций из полосы группы армий «Б» в полосу группы «А», а 
вместе с тем введение на этом направлении основных сил танковых и 
моторизованных дивизий. Теперь Гитлер настаивал на том, чтобы ОКХ немедленно 
разработало этот перенос.
 Попрощавшись с Манштейном, фюрер еще долго разговаривал со Шмундтом, не 
скупясь на резкие слова по адресу Браухича и Гальдера. Оба эти генерала, 
говорил он, наверняка станут саботировать осуществление его идей и 
представлений и крайне затруднять ему работу. Но сейчас он никаких изменений в 
Главном командовании сухопутных сил предпринимать не хочет, однако обязательно 
сделает это после наступления на Западе.




 Тодт – министр вооружения и боеприпасов


 Недовольство Гитлера действиями ОКХ получило в ближайшие дни новую пищу. Со 
всех сторон он слышал жалобы на снабжение и обеспечение вермахта вооружением и 
боеприпасами и находился под впечатлением, что полностью устаревший генеральный 
штаб в лице ОКХ занимается этой своей задачей прежними методами в обычном 
бюрократическом стиле. Поэтому фюрер счел необходимым изменить положение. 
Антипатия к сухопутным войскам побудила его передать эту задачу гражданскому 
министру, и он создал имперское министерство вооружения и боеприпасов, дав ему 
широкие полномочия и указание объединить все соответствующие ведомства и 
учреждения.
 17 марта выполнение данной задачи было поручено генеральному инспектору 
дорожного хозяйства доктору инженерных наук Тодту. Назначение его произвело в 
сухопутных войсках эффект разорвавшейся бомбы. При создании министерства и 
укреплении своего положения Тодту пришлось нелегко. Для того, чтобы найти 
верный путь и установить доверительный контакт со всеми ответственными 
инс