англичане наступали, имея 748 танков, в числе которых было 213 «матильд» и 
«валентайнов», 220 «крусейдеров», 150 крейсерских танков более старого образца 
и 165 «стюартов» американского производства. Африканский корпус мог 
противопоставить им лишь 249 немецких (из них 139 Pz.III) и 146 итальянских 
танков. При этом вооружение и бронезащита большинства английских боевых машин 
были аналогичны, а порой превосходили немецкие. В итоге двухмесячных боёв 
британские войска недосчитались 278 танков. Потери итало-немецких войск были 
сопоставимы – 292 танка.
 Английская 8-я армия отбросила противника почти на 800 км и овладела всей 
Киренаикой. Но она не смогла решить свою главную задачу – уничтожить силы 
Роммеля. 5 января 1942 года в Триполи прибыл конвой, доставивший 117 немецких 
(в основном Pz.III Ausf.J с 50-мм пушкой в 42 калибра) и 79 итальянских танков. 
Получив это подкрепление, Роммель 21 января перешёл в решительное наступление. 
За два дня немцы продвинулись на восток на 120–130 км, а англичане стремительно 
отступали.
  Командирский танк Pz.Bf.Wg.III Ausf.Dl. Польша, сентябрь 1939 года. 
 Закономерен вопрос: если немцы не имели ни количественного, ни качественного 
превосходства над противником, то чем же можно объяснить их успехи? Вот какой 
ответ на этот вопрос даёт в своих воспоминаниях генерал-майор фон Меллентин (в 
тот период в звании майора он служил в штабе Роммеля): «По моему мнению, наши 
победы определялись тремя факторами: качественым превосходством наших 
противотанковых орудий, систематическим применением принципа взаимодействия 
родов войск и – последним по счёту, но не по важности – нашими тактическими 
методами. В то время как англичане ограничивали роль своих 3,7-дюймовых 
зенитных пушек (очень мощных орудий) борьбой с авиацией, мы применяли свои 
88-мм пушки для стрельбы как по танкам, так и по самолётам. В ноябре 1941 года 
у нас было только тридцать пять 88-мм пушек, но, двигаясь вместе с нашими 
танками, эти орудия наносили огромные потери английским танкам. Кроме того, 
наши 50-мм противотанковые пушки с большой начальной скоростью снаряда 
значительно превосходили английские двухфунтовые пушки, и батареи этих орудий 
всегда сопровождали наши танки в бою. Наша полевая артиллерия также была 
обучена взаимодействию с танками. Короче говоря, немецкая танковая дивизия была 
в высшей степени гибким соединением всех родов войск, всегда, и в наступлении и 
в обороне, опиравшимся на артиллерию. Англичане, напротив, считали 
противотанковые пушки оборонительным средством и не сумели в должной мере 
использовать свою мощную полевую артиллерию, которую следовало бы обучать 
уничтожению наших противотанковых орудий».
 Всё сказанное фон Меллентином, в особенности касающееся взаимодействия всех 
родов войск с танками, было характерным и для другого театра военных действий – 
Восточного фронта, ставшего для Pz.III, как, впрочем, и для всех других 
немецких танков, важнейшим.
  Командирский танк Pz.Bf.Wg.III Ausf.E и командно-штабной бронетранспортёр Sd.
Kfz.251/3 штаба 9-й танковой дивизии. Восточный фронт, 1941 год. 
 По состоянию на 1 июня 1941 года Вермахт располагал 235 танками Pz.III с 37-мм 
пушками (ещё 81 машина находилась в ремонте). Танков с 50-мм пушками было 
значительно больше – 1090! Ещё 23 машины находились в стадии перевооружения. В 
течение июня от промышленности ожидалось поступление ещё 133 боевых машин. Из 
этого количества непосредственно для вторжения в Советский Союз предназначалось 
965 танков Pz.III, которые были распределены более или менее равномерно по 16 
немецким танковым дивизиям из 19, участвовавших в операции «Барбаросса» (6-я, 
7-я и 8-я танковые дивизии имели на вооружении танки чехословацкого 
производства). Так, например, в 1-й танковой дивизии имелось 73 Pz.III и 5 
командирских Pz.Bf.Wg.III, в 4-й танковой – 105 боевых машин этого типа. Причём 
абсолютное большинство танков было вооружено 50-мм пушками L/42.
 Поскольку высадка на берега туманного Альбиона не состоялась, на восток 
перебросили и танки подводного хода Tauchpanzer III. В первые часы операции 
«Барбаросса» эти танки, имевшиеся в составе 18-й танковой дивизии, по дну 
форсировали Западный Буг. Вот как описывает это неординарное для тех лет 
событие немецкий историк Пауль Карель: «В 03.15 на участке 18-й танковой 
дивизии 50 батарей всех калибров открыли огонь, чтобы обеспечить форсирование 
реки подводными танками. Командир дивизии генерал Неринг описывал операцию как 
великолепный спектакль, вместе с тем довольно бессмысленный, поскольку русским 
хватило ума отвести свои войска из приграничных районов, оставив только 
несколько частей пограничников, которые сражались храбро.
 В 04.45 унтер-офицер Виршин погрузился в Буг на танке № 1. Пехотинцы наблюдали 
за происходящим с изумлением. Вода сомкнулась над крышей башни танка.
 «Во дают танкисты! Играют в подводников!»
 Где теперь находился танк Виршина, можно было определить по торчавшей из реки 
тонкой металлической трубе да по пузырькам от выхлопов на поверхности, которые 
сносило течением.
 Так, танк за танком, 1-й батальон 18-го танкового полка во главе с командиром 
батальона Манфредом графом Штрахвицем скрылся на дне реки. И вот на берег 
выползло первое из диковинных «земноводных». Негромкий хлопок, и ствол орудия 
освободился от резиновой заглушки. Заряжающий спустил мотоциклетную камеру 
вокруг башенного погона. То же проделали и в других машинах. Распахнулись 
башенные люки, из которых показались «капитаны». Трижды взлетела вверх рука 
комбата, что означало «Танки, вперёд!». 80 танков форсировали реку под водой. 
80 танков устремились в бой. Появление бронетехники на береговом плацдарме 
пришлось весьма кстати, приближались бронемашины разведки противника. Тотчас 
передовым танкам пришёл приказ: