Наша собственная программа строительства флота основывалась на том, что Гитлер 
сказал мне во время моей первой официальной встречи с ним – что «он никогда не 
стремился к войне с Англией, Италией и Японией, и поэтому развитие германского 
флота должно осуществляться в соответствии с требованиями континентальной 
германской политики».

Это политическое заявление естественным образом исключало все вышеупомянутые 
государства из числа возможных врагов. Логически продолжая его, следовало 
исключить из числа врагов еще и Соединенные Штаты. В границах европейской 
континентальной политики лишь Советский Союз и Франция да еще, пожалуй, 
польский флот при поддержке французского могли рассматриваться в качестве 
возможных противников, вооруженные силы и состав которых должны были 
приниматься во внимание при планировании роста нашего флота. Из этих двух стран 
Россия представляла собой преимущественно сухопутную державу, в то время как 
Франция была в равной мере морской и сухопутной державой. Но я снова и снова 
должен повторить, что ни тогда, ни в течение многих последующих лет среди 
вождей Германии не было никаких разговоров о подготовке или даже о возможности 
войны с этими странами.

Более того, Гитлер неоднократно вновь и вновь повторял свое первоначальное 
заявление о своем твердом намерении жить в мире с Англией, и я в то время был 
убежден, что это была основа его политики. Принимая во внимание относительную 
военную мощь и географическое положение двух наших стран, морская война против 
Англии была бы совершенно бессмысленной, и я первым немедленно возражал бы 
против нее. Где только возможно, я подчеркивал бы, сколь безнадежна она была бы.


Исходя из военно-морских концепций того времени, предшествовавшего громадному 
развитию авиации, мы базировали наши планы строительства флота на теории, что 
типы кораблей, входящих в состав флота, должны взаимно дополнять друг друга и 
взаимно зависеть друг от друга. Теория эта была в особенности верна для 
Германии, с ее немногочисленными портами и неглубокими прибрежными водами. Наши 
подводные лодки могли выходить из своих портов базирования только в том случае, 
если минные тральщики расчищали для них проходы от мин. В свою очередь, 
тральщиков должны были прикрывать от набегов неприятельских эсминцев и 
крейсеров легкие, а в ряде случаев и тяжелые корабли. Эскадренные миноносцы и 
сторожевые корабли были необходимы для прикрытия тяжелых кораблей, для 
прикрытия судов, входящих и выходящих из портов, для постановки минных 
заграждений и выполнения бесчисленного количества других задач общего характера.
 Поэтому для нас естественным и стратегически правильным делом было создание 
флота, в который бы входили корабли различных классов, образующих единое целое.

Таким образом, мы планировали создать максимально универсальный флот, отнюдь не 
специализированный против какого-либо определенного противника. И когда во 
время войны 1939 – 1945 годов Англия стала нашим неожиданным противником, мы 
ощутили значительную нехватку подводных лодок. В наших первоначальных планах 
доля подводных лодок была незначительной, поскольку, согласно международным 
соглашениям, которые мы подписали, эффективность подводных лодок как оружия 
была сильно ограничена. Вдобавок на первом этапе роста нашего флота мы и сами 
не были убеждены, какому типу подводных лодок следует отдать предпочтение. 
Многие офицеры высшего военно-морского командования[46 - Когда германский флот 
стал увеличиваться, старое название «адмиралтейство» было изменено на 
«Oberkommando der Kriegsmarine», или высшее военно-морское командование, и 
начальник адмиралтейства стал теперь командующим флотом. (Примеч. авт.)] 
считали, что в любой будущей войне, как и в Первой мировой войне, подводные 
лодки будут действовать автономно и на значительном удалении от своих баз, и по 
этой причине они должны быть крупными. С другой стороны, капитан 1-го ранга 
Дёниц, командующий подводным флотом, полагал, что нам нужны маневренные 
подводные лодки среднего размера, которые мы могли построить в больших 
количествах и при этом остаться в рамках предельного водоизмещения, 
установленного Лондонским морским соглашением. В этом случае он мог 
осуществлять атаки целых групп подводных лодок на вражеские конвои, поскольку 
даже по международным законам идущие в составе конвоев коммерческие суда могли 
быть атакованы без какого-либо предупреждения и досмотра. Кроме этого, капитан 
1-го ранга Дёниц предлагал командовать своими подводными лодками либо с 
плавучих командных пунктов, либо с КП, расположенных в прибрежной зоне. Его 
предложения были приняты, и разработанный вслед за этим тактический прием 
групповых атак подводных лодок, получивший также название «тактики волчьих 
стай», стал одним из значительных достижений в ходе Второй мировой войны, 
принесшим значительные успехи.

Капитан 1-го ранга Дёниц всем сердцем и душой ушел в работу по созданию 
подводного флота. Однако ему никогда не были свойственны узость взглядов или 
упрямство, ни в то время, ни тогда, когда он стал командующим всем флотом. В 
целом же вся ответственность за систематическое развитие флота ложилась на меня,
 равно как и за его интеграцию в политическую систему страны, и за его увязку с 
производственными возможностями экономики. Я должен был принимать во внимание 
производственную способность верфей, объемы промышленного производства 
экономики страны, развитие портов и шлюзов, а также набор и подготовку личного