ему неколебимой дисциплиной оказывал правительству ту же лояльность, что и всем 
предыдущим правительствам Веймарского государства. Никаких происшествий в ходе 
этого процесса не было. Случись таковые, они были бы подавлены мною немедленно 
и со всей строгостью. Приход к власти нового правительства в любом случае был 
свершившимся фактом, и произошло это полностью в соответствии с конституцией, 
поскольку партия Гитлера была массово поддержана народом. Законный переход 
власти от правительства Шлейхера к Гитлеру в январе 1933 года позволил избежать 
гражданской войны.

Когда к власти пришло правительство Гитлера, это никак не повлияло на 
вооруженные силы, которые продолжали, как и раньше, подчиняться президенту. Да 
и в их структуру, было похоже, новое правительство не собиралось вносить 
каких-либо радикальных изменений, поскольку лишь немногие из новых министров 
были выходцами из немецкой национал-социалистской рабочей (нацистской) партии. 
Более того, различные опросы и местные выборы показывали, что новое 
правительство имеет мощную поддержку во всех слоях общества. 24 марта 1933 года 
все партии в рейхстаге, за исключением социал-демократов, проголосовали за 
предоставление новой администрации чрезвычайных полномочий. Подписанный в июле 
конкордат между Германией и Ватиканом также получил поддержку общества. 
Начавшиеся в широких масштабах общественные работы способствовали разрешению 
ситуации с безработицей, а общее улучшение ситуации во многих сферах принесло 
удовлетворение, возродило надежды и было тепло принято народом. Верно и то, что 
внутренние условия в стране стали более благоприятными и что многие проекты, 
начатые при Веймарской республике без особого результата, теперь принесли 
ожидаемые успехи. В глазах общества Гитлер обрел ореол выдающегося лидера, и на 
фоне склок в правительствах Веймарской республики он получил одобрение и 
доверие немецкого народа.

Вооруженные силы быстро почувствовали повсеместный рост понимания 
ответственности военных и возрастающее доверие гражданского населения. На флоте 
это было особенно заметно на верфях, где личный состав флота, гражданские 
рабочие и служащие находились в особенно тесном контакте. Конечно, не все шло 
без сучка без задоринки, бывало, что и возникали некоторые трения между личным 
составом флота и членами нацистской партии. Командирам кораблей зачастую 
приходилось отбиваться от несправедливых и пристрастных обвинений и разрешать 
щекотливые проблемы. Хотя надо признать, что на флоте подобные дрязги были 
незначительными и, как правило, разрешались без моего вмешательства.

По отношению к нацистской партии многие, особенно старшие по возрасту офицеры, 
испытывали определенный скептицизм, но они могли совершенно свободно выражать 
свои сомнения, не боясь какого-то наказания. Я лично знал некоторых офицеров, 
не согласных с системой национал-социалистского государства и нацистской партии,
 которые ничуть не скрывали своего мнения. Но пока офицеры эти выполняли свой 
долг – а они делали это вплоть до окончания войны, – они ничуть не потеряли 
свой имидж в чьих-либо глазах и не понесли никакой кары. Каких бы взглядов ни 
придерживался человек – горячего одобрения, осторожной холодности или открытого 
отрицания, – превыше всего этого было то, что флот во всей своей целостности 
выказывал новому правительству ту же самую надежную верность, которую он 
выказывал предыдущим администрациям времен Веймарской республики.

Я не вижу причин отступать от моих взглядов и принципов, касающихся 
ответственности вооруженных сил по отношению к законно избранному правительству.
 Долг мой заключался в сотрудничестве и повиновении – отношении, повсеместно 
общем для военно-морского флота и германского народа. Если бы я не чувствовал 
себя в силах добросовестно исполнять это, я бы немедленно подал в отставку, 
поскольку, не будучи верным государству, я не мог бы требовать от флота быть 
верным мне.

А еще мой долг, как я понимал его, заключался в развитии, подготовке и обучении 
личного состава флота и поддержании и улучшении его материальной части с тем, 
чтобы он всегда мог внести свой вклад в обеспечение безопасности страны. В те 
дни никто не мог предвидеть то будущее, куда заведет нас этот курс, но за свой 
вклад в ведение флота этим курсом я несу полную ответственность перед лицом 
истории.

Морское соглашение с Великобританией потребовало в срочном порядке совершенно 
иного подхода к решению вставших перед ВМФ задач.

В сфере кадров мы, к счастью, смогли вырваться вперед. Хотя Версальский мирный 
договор и ограничивал весь флот числом 1500 призывников в год, но за счет 
умелого отбора и подготовки мы все же создали ядро из дисциплинированных, 
хорошо подготовленных офицеров и матросов. Уровень подготовки унтер-офицеров и 
матросов был столь высок, что мы получили возможность произвести необычно 
большое количество личного состава в более высокие звания и поручить им 
ответственные посты в расширяющемся флоте.

Одним из самых обнадеживающих факторов стало отношение Британии к новому 
положению Германии в свете этого морского соглашения. Это было выражено 
публично в речи, произнесенной 26 июня 1935 года в британской палате лордов 
адмиралом флота графом Битти, который в качестве командующего британскими