правда без особого успеха, в других военно-морских флотах, нас не привлекало. 
Так, например, мы не могли пойти на то, чтобы наделить старшего 
инженера-механика корабля теми же дисциплинарными правами, которыми по 
необходимости обладал старший помощник капитана, отвечавший за все 
подразделения и службы корабля. Однако нам все же удалось найти приемлемое 
решение, при котором инженер-механик, стоявший во главе той или другой 
береговой инженерной службы, обладал дисциплинарной властью над своей командой. 
Некоторые из них становились руководителями военно-морских технических учебных 
заведений. Вершиной карьеры могла стать должность инженера-инспектора флота или 
главного инженера-механика адмиралтейства – это были уже адмиральские должности.
 По условиям, на которых инженер-механик мог жениться, они были уравнены с 
кадровыми офицерами.

Этими нововведениями в организации флота мы были обязаны во многом инициативе 
главного инженера-механика флота контр-адмирала Лемке. У меня сложилось о нем 
весьма высокое мнение еще в тот период, когда он был инженером-механиком штаба 
командующего рекогносцировочными силами, а я исполнял обязанности начальника 
штаба. Позднее Лемке стал главным инженером-механиком флота. В качестве первого 
адмирала из инженеров-механиков он весьма тесно сотрудничал со мной по 
различным вопросам вплоть до его безвременной кончины в 1926 году. Вместе с ним 
мне удалось наладить тесное взаимодействие и товарищеские взаимоотношения между 
инженерами-механиками флота и офицерами-командирами.

Гораздо меньше проблем было при реорганизации медицинской службы, поскольку у 
ее сотрудников-офицеров по самой природе их профессии возникало гораздо меньше 
конфликтов с кадровыми офицерами. Более того, офицеры-медики всегда 
пользовались исключительно высоким уважением на флоте, так что, за исключением 
немногих изменений в их униформе, никаких принципиальных перемен здесь 
осуществлять не требовалось. Во главе вновь организованной медицинской службы 
флота стал повсеместно почитаемый главный врач, профессор, адмирал Утеман.

Над статусом же финансовой службы пришлось немало поразмыслить. Хотя казначеи и 
должны были иметь законченное среднее образование перед прохождением 
специальной подготовки, а с ее окончанием получали офицерское звание, они, даже 
находясь на борту корабля, не считались участниками боевых действий, хотя у 
каждого из них был свой пост по боевому расписанию и они подвергались точно 
таким же опасностям, что и любой другой моряк. Кроме этого, самая высокая 
должность, на которую они теоретически могли рассчитывать, была – начальник 
финансовой службы штаба и соответствовала званию капитан-лейтенанта и лишь 
очень и очень немногие могли вырасти до начальника финансовой службы флота, что 
соответствовало званию капитана 3-го ранга.

Их честность, преданность службе и высокий профессионализм давно уже получили 
признание, и в ходе реорганизации 1919 – 1920 годов мы попытались создать 
отдельную службу снабжения, что вполне совпадало с намерениями командования 
флота в ходе войны. Но подобные шаги требовали одобрения со стороны 
законодательных и исполнительных подразделений правительства, и все эти 
предложения флота оставались на бумаге в течение десяти лет – в основном из-за 
позиции министра финансов.

Поэтому в настоящее время единственным усовершенствованием, которое мы могли 
осуществить, стало изменение в исходных требованиях и требованиях подготовки. 
Служба снабжения в законченном виде как отдельное подразделение появилась лишь 
несколько лет спустя, когда я уже был начальником высшего командования 
военно-морского флота.

В наибольшей степени испытало на себе жесткость запретительных статей 
Версальского мирного договора Управление военно-морского вооружения с 
высококлассными военными инженерами. Чтобы остаться в пределах общей 
численности офицерского состава в 1500 человек, разрешенных военно-морскому 
флоту, было необходимо уволить многих прекрасно подготовленных специалистов с 
громадным опытом, которые после этого могли быть приняты на работу только в 
качестве гражданских лиц, – подобное ограничение довлело над флотом долгие годы,
 пока ему не было позволено вновь начать развиваться. Лишь после этого 
Управление вооружения смогло стать единым и эффективным инструментом для 
подготовки офицеров в весьма уважаемых сферах артиллерийского дела, торпедной 
стрельбы и минирования. Но даже и после этого нас преследовали трудности, 
частично из-за разницы в квалификации и опыте старых сотрудников управления и 
тех, кто пришел в него уже после отмены запретительных ограничений, в новых 
условиях. Старые сотрудники прочно держались за свои места, что серьезно 
замедляло и осложняло производство и повышение молодых офицеров управления. 
Другой проблемой было то, что новые офицеры-оружейники, начавшие свою флотскую 
карьеру с тем же уровнем образования, что и офицеры-строевики или 
инженеры-механики, часто начинали чувствовать, что служба в качестве 
офицеров-строевиков могла бы дать им куда большее удовлетворение их амбиций, 
чем просто техническое обслуживание и эксплуатация вооружения. В ходе Второй 
мировой войны, когда возникла громадная потребность в офицерских кадрах для 
подводных лодок и небольших кораблей, часть офицеров-оружейников перешла в 
плавсостав, что было невозможно в мирные времена.