Через несколько секунд охотники сбросили на нас свой смертоносный груз. 
Солидная порция боезарядов произвела взрыв такой огромной мощи, который 
превзошёл всё, что мы испытали прежде. За бешеной тряской лодки последовала 
полная тьма. Я был отброшен к стальным тросам перископа. Направив луч своего 
фонарика на глубиномер, я с ужасом обнаружил, что его стрелка резко качнулась 
вниз. Я увидел, как два матроса, ответственные за горизонтальные рули, в панике 
повисли на рулевых колёсах, услышал отчаянные команды командира и шокирующий 
плеск воды. Так поднялась занавесь над другим долгим актом трагедии, 
повторившим сцены истязаний, которым мы только что подвергались. Наверху, где 
были охотники, спустились сумерки, ветер утих, и поверхность океана успокоилась.
 В результате бомбардировки усилились. Разрывы мощных боезарядов заставляли 
грохотать океан. Мы тряслись от холода и потели от страха. Нас бросало в жар по 
мере приближения гибели. Ночью ядовитые испарения аккумуляторных батарей 
заполнили корпус лодки. Полуотравленные, мы пребывали в каком-то 
полубессознательном состоянии. А когда поднялось солнце, наши преследователи 
возобновили свои бомбардировки, сбросив более 300 боезарядов. Однако они не 
добились своего. «У-230» осталась на плаву на глубине почти 280 метров.

В полдень мы обнаружили, что лодка полностью утратила способность к дрейфу и у 
нас не осталось кислорода. Теперь предстояло выбирать между самоубийством и 
капитуляцией. В отчаянной попытке отдалить хоть на час смерть или плен Фридрих 
закачал немного сжатого воздуха в срединную цистерну балласта. Шипение воздуха 
привлекло внимание охотников. Ещё один взрыв невероятной силы потащил лодку 
вверх. Как только иссяк сжатый воздух в цистернах балласта, она стремительно 
начала подниматься. Но затем взорвался ещё один комплект боезарядов, сильно 
ударив взрывной волной в правый борт лодки и послав её снова на дно. Мы ползали 
по центральному проходу, чтобы равномерно распределить свой вес, хотя и были 
уверены в неминуемом конце. Затем «У-230» плавно выровнялась на отметке 
глубиномера 300 метров и стала вибрировать в предсмертных конвульсиях. Люди 
захватили ртами резиновые шланги, втягивая горячий воздух из фильтров ёмкости с 
поташем и беспрерывно откашливаясь. Через восемь минут комплект из шести 
боезарядов взорвался за кормой. Затем всё затихло более чем на час. Сверху не 
поступало ни импульса «асдика», ни телеметрического сигнала, никакого звука.

Перейдя порог выживаемости, мы попытались спровоцировать «томми» на обнаружение 
своего присутствия ударами кувалды по корпусу лодки. Однако реакции сверху не 
последовало. «У-230» начала медленный подъем.

19.55. Наконец распахнулась крышка рубочного люка. Нас с Зигманом буквально 
вынесло на ходовой мостик огромным избыточным давлением, образовавшимся в 
корпусе. В глаза ударили солнечные лучи. Изобилие свежего воздуха и ни одного 
признака присутствия противника в пределах видимости. После внимательного 
обзора неба и моря мы занялись оценкой повреждений, полученных лодкой в 
результате бомбардировок. Кормовая топливная цистерна разбита. Из неё вытекала 
солярка, оставляя предательский маслянистый шлейф в кильватере. Для противника 
большое маслянистое пятно было бесспорным свидетельством прямого попадания в 
лодку. Вот почему англичане оставили нас.

Тем не менее лодка получила большие повреждения. Две цистерны были разорваны, 
баллер руля правого борта погнулся, лопнул фундамент под дизелем, не говоря уже 
о бесчисленных более мелких повреждениях. Потеряна большая часть солярки. 
Продолжение похода было невозможно: даже возвращение на базу стало 
проблематичным.

В 21.05 Ридель передал в штаб радиограмму, информируя его о нашем состоянии и 
мощной противолодочной обороне противника в центре Атлантики. Он сообщил также, 
что мимо нас прошли два конвоя, не позволив нам выпустить хотя бы одну торпеду. 
Однако упущенные нами шансы увеличить счёт потопленных судов противника не шли 
ни в какое сравнение с нашим неожиданным спасением. Только особая 
благосклонность Провидения позволила нам остаться в живых в то время, как 
многие другие лодки погибли на дне моря.

Вечером 15 мая на исходе четырёхдневного сражения были подтверждены гибель 
«У-456», а также двух других лодок. «У-266» и «У-753» никогда больше не 
откликнулись на запрос штаба об их координатах. Итогом битвы была потеря шести 
лодок. Седьмая получила такие повреждения, которые сделали её небоеспособной. 
Эта была катастрофа, вторая в мае 1943 года.

«У-230» тащилась на восток через необъятные пространства Атлантики. К счастью, 
два дня подряд не попалось ни одного самолёта. Однако тишина была омрачена 
рядом трагических радиограмм с других подлодок. Их расшифровка стала частью 
нашей ежедневной работы. Кипа радиограмм росла на столике капитана.

«Атакованы самолётом. Тонем. „У-463“.

«Преследование конвоя прекратили. Атакованы самолётом. „У-640“.

«Атакованы эсминцем. Тонем. „У-128“.