водителя. После фильма я вышел полный новых идей. Жанин первой извлекла выгоду 
из этого урока.

Наступило утро, когда я заплатил консьержке и вышел навстречу свежему морскому 
бризу.

На базе ВМС всё шло своим чередом. Я занимался канцелярской работой, навещал 
сухой док, чтобы убедиться в соответствии графику ремонтных работ. Я встречался 
со своими друзьями с раннего периода войны и навестил бывших сокурсников в 
учебном корпусе Первой флотилии, где обучался в декабре 1941 года. Я постоянно 
слышал об асах подводной войны, которые возвращались из боевых походов. В год 
больших успехов наших подводников не обошлось и без больших потерь. Рост 
масштабов подводной войны привёл к гибели многих моих друзей, в том числе 
новобранцев, которые, не успев покрыть себя громкой славой, нашли себе могилу 
на дне моря.

Недели праздной жизни в порту проходили как апрельские дожди. Наши радости и 
забавы оказались лишь слабой компенсацией того, что мы испытали на войне. Мы 
прожигали жизнь, как только могли. Я зачастил в места, где удовлетворялись 
вкусы гурманов Бретани, в местном немецком ресторане «Повидайтесь с 
комендантом» пробовал незабываемые блюда из омаров, проводил вечера отдыха у 
камелька в нашем загородном замке. Затем следовали ночные утехи с Жанин в 
казино-баре. Это были ночи, когда бьющая через край энергия молодости 
укрощалась жрицами любви мадам, ночи, когда мы забывали о войне и долге.

Во время молчаливого уединения в своей комнате я много размышлял и приходил к 
выводу, что война в Атлантике далеко не закончена. В памяти оживали картины 
хаоса и разрушений, которые вызывали наши атаки на конвои. Грохот от разрывов 
торпед, глубинных бомб и авиабомб оглушал меня. Это были часы, которые 
заставляли меня задумываться над тем, почему война сулит нам поражение за 
поражением. Линия фронта всё ближе подходила к побережью. Она находилась сейчас 
только в двух часах перехода от порта, там, на западе, где сходятся небо с 
морем. Там проходила тонкая грань между войной и миром.

В середине апреля вернулся из отпуска главмех. Увидев Фридриха, все ещё не 
сбрившего бороду, в офицерской столовой, я подошёл поприветствовать его:

– Здорово, старина! Как приняли героя дома?

– Под барабанный бой и медные трубы. Заметил, я сохранил бороду? Детишкам она 
понравилась, поэтому решил отпускать её и дальше.

Он рассказал, что провёл большую часть отпуска в разъездах и свиданиях с 
родственниками, поэтому рад вернуться на базу. Я вкратце и по существу 
рассказал ему о состоянии нашей подлодки и сопутствующих обстоятельствах. В 
более общих выражениях описал наши похождения. Однако, когда вернулся вечерним 
экспрессом из Парижа Ридель, тоже холостяк, я не постеснялся рассказать ему 
подробности о нашей лёгкой жизни и изощрённых любовных утехах.

Вскоре вернулись все отпускники, проехав из дому на базу ВМС пол-Европы. 
Командир прибыл в хорошем расположении духа. Морщины, нажитые им после первого 
боевого похода, разгладились. Исчезла ярко-рыжая борода викинга. За тремя 
неделями отдыха последовали несколько дней интенсивной деятельности. Ремонт 
лодки завершился по графику. Через четыре дня должно было быть смонтировано 
снятое оборудование.

Моя последняя ночь в порту была спокойной. Меня тревожили лишь мысли о судьбе 
будущего похода, и я старался отвлечься от них, принимаясь писать письма. Я 
попросил Марианну беречь себя и предупредил родителей, что долгое время не 
смогу посылать им вестей о себе. Около полуночи я закончил упаковывать вещи. 
Новый приказ обязывал нас вместе с описью содержимого багажа писать завещание. 
Мне особенно нечего было кому-то либо оставлять. Но когда я подписал своё 
завещание, у меня возникло такое чувство, будто бы я подписывал себе смертный 
приговор. Интересно, смогу ли я снова держать в руках этот конверт, или кто-то 
другой вскроет его, чтобы исполнить мою последнюю волю?




Глава 11


24 апреля 1943 года «У-230» покачивалась на волнах в тени своего бетонного 
укрытия. Швартовы были сняты с кнехтов. Команда лодки выстроилась на корме, 
лицом к провожающим на пирсе. Подводники украсили себя цветами, прикреплёнными 
либо к флотским фуражкам, либо к петлям своих оливковых форменок. Под ними 
взбивали маслянистую воду гребные винты, работавшие на реверсивном ходу. 
«У-230» плавно отчалила от бетонной стены и вышла кормой вперёд из сумрака 
укрытия под ярко сиявшее солнце. Вторая подлодка, «У-456», отделилась от 
другого причала и пошла в кильватере нашей. На её мостике я увидел Форстера,