бригаде, я не раз сталкивался со смертельной опасностью. Во время траления 
пролива Ла-Манш приходилось ежедневно избегать английских, французских, 
бельгийских и голландских мин, подвергаться массированным атакам британской 
авиации на море и в порту. Мне удалось сбить устаревшим пулемётом времён Первой 
мировой войны с водяным охлаждением английский многоцелевой самолёт «бьюфайтер».
 Но там же я испытал первый и последний раз в своей жизни приступ морской 
болезни, был произведён в курсанты и получил медаль за уничтожение большого 
числа тех круглых, чёрных, способных взрываться монстров, которыми кишело море. 
Я участвовал в учениях по отработке операции «Морской лев» – плана вторжения на 
Британские острова, которому не удалось осуществиться. В общем, я заработал 
свои медаль и повышение c большим напряжением сил и рассчитывал по окончании 
очередного курса обучения в училище получить назначение на более значительный 
корабль.

Незадолго до Рождества 1940 года я вернулся в свою учебную группу в 
Военно-морском училище во Фленсбурге, набранную в 1939 году. Несколько моих 
сокурсников уже погибли в боевых операциях. Остальных произвели в лейтенанты, 
что позволило нам переодеться в новую форму с двубортным кителем. Следующие 
пять месяцев оказались чрезвычайно трудными. Мы жили в постоянном напряжении, 
оставляя себе лишь считанные часы для сна. Занятия, сменявшие друг друга, 
пополняли наши знания в навигации, океанографии, тактике морского боя, 
техническом оснащении и организационном строении ВМС. Мы шлифовали также наш 
английский. Занимаясь спортом, изнуряли себя гимнастикой, боксом, фехтованием, 
футболом, парусными гонками и даже верховой ездой и прыжками в воду. К нам 
предъявлялись жёсткие требования, чтобы отделить от мужчин мальчишек. Как раз 
перед выпускным днём отчислили самого слабого. Теперь, когда наступил решающий 
миг, я понял, что наш курс собрался вместе в последний раз.

Адмирал заключил свою краткую речь классическими словами Нельсона, слегка 
изменёнными с учётом ситуации: «Господа, в этот день Германия ждёт, чтобы 
каждый из вас выполнил свой долг». Затем он в сопровождении своего штаба 
покинул плац. Нами занялись офицеры, которые курировали курс последние месяцы.

Пока мы затаились в напряжённом ожидании, офицеры объявляли первые назначения. 
Одни были направлены служить на эсминцы, другие – на тральщики. Лишь немногие 
попали на крупные боевые корабли. Большинству же приказали явиться к месту 
службы в подводном флоте. Это была профессия, опыта в которой не имел ни один 
из нас. К моему изумлению, мне приказали отправиться в Пятую флотилию подводных 
лодок в Киле. Это была крупнейшая база ВМС на Балтийском побережье. Все знали, 
что большинство наших подлодок, в основном успешно выполнявших свои боевые 
задания в предшествовавшие месяцы, совершали свои боевые походы из Киля.

Мы разошлись в радостном возбуждении. После завтрака в спальном помещении 
царило шумное оживление – опустошались шкафы, упаковывался багаж, проходило 
прощание с друзьями. Тем вечером мы уезжали из училища в разных направлениях 
навстречу уготованной каждому судьбе.

Переполненный поезд уныло двигался в ночи. Я сидел в углу купе 3-го класса 
прокопчённого вагона и размышлял. Мои сокурсники по училищу спали в невозможных 
позах, притиснутые друг к другу или подвешенные в сетках для багажа. Я тщетно 
пытался уснуть. Думалось сразу о многом: о настоящем, о будущем, о произошедших 
переменах с соотечественниками и всем миром, вызванных войной. Казалось, между 
школьными годами и этой ночью пролегла целая вечность. И всё же время проходило 
быстро, слишком быстро, чтобы понять происходящее. Я твёрдо знал только то, что 
с юностью распростился. Комфорт и безопасность ушли в прошлое. Интересно, что 
случится в предстоящие недели и месяцы, как я буду чувствовать себя, находясь 
под водой, и какое впечатление произведёт на меня первый бой на борту 
таинственной подлодки. Я допускал возможность того, что мой первый бой может 
оказаться для меня последним. Но если я выживу, то в скольких ещё сражениях мне 
придётся участвовать, прежде чем одно из них станет роковым? Меня интересовало, 
как звучат разрывы глубинных бомб. Расколется ли корпус моей лодки после 
первого же разрыва, или понадобится 10, 50, 100 бомб, чтобы её потопить? Я 
попытался представить последние ужасные минуты перед тем, как лодка пойдёт ко 
дну. Медленно или быстро наступает смерть на глубине 500 метров? Сколько я 
смогу продержаться на воде, если мне посчастливится всплыть на поверхность?

Среди этих размышлений я вспомнил о своих родителях и сестре. Я знал, что их 
безопасности ничто не угрожало в то время, когда меня уносило в неопределённое 
будущее. Я понимал, что наступил предел всему. Жажде славы, мечтам об удаче и 
успехах в жизни, поцелуям нежных и страстных женщин – всему мог скоро наступить 
конец. Моё тело может оказаться погребённым в стальном корпусе лодки или 
плавать где-нибудь на поверхности океана, послужив приманкой для голодных акул. 
Если же мне повезёт, то кто-нибудь обнаружит мои останки и захоронит приличным 
образом.

Подобные мысли сопровождали меня всю ночь. Я ощущал себя гораздо ближе к смерти,
 чем к жизни, которой только что начал наслаждаться. Что я знал о жизни и 
любви? Я должен был признать – слишком мало. Однако я готовился оставить этот 
мир, когда в этом возникнет необходимость. Ведь нам слишком часто повторяли, 
что наши жертвы приближают победу.