радиорубку:

– Перейди на диапазон 600 метров и отслеживай движение судов на международных 
линиях! Если нас засекли, транспорт может запросить помощи у соседей.

Пока он отдавал приказ, цель повернула вправо, ложась на свой прежний курс. 
Старпом определил новый пеленг, передал свои данные в рубку и запросил:

– Сообщите скорость хода и курс цели. Через минуту снизу ответил Визнер:

– Скорость 14 узлов, курс по пеленгу 2-6.

Транспорт был быстроходным, новым судном, попытавшимся пересечь Атлантический 
океан в одиночку. Однако в течение первых 70 минут преследования мы заметно 
сократили дистанцию. Теперь уже становилось очевидно, что транспорт никогда не 
доберётся до берега. Гонка продолжалась. Нас захватил охотничий азарт. Мы уже 
не чувствовали воды, плещущей нам в лицо и стекавшей под одежду. Впереди 
маячила добыча – остальное не имело значения. Мы неслись в ночи по расчётному 
курсу, держа в поле зрения обречённое судно и оставаясь невидимыми для него. 
Только кончик нашей рубки возвышался над поверхностью воды. В 2.15 цель 
находилась по левому борту, под углом в 270 градусов. Мы неустанно неслись 
вперёд благодаря дизелям, работающим в режиме атаки. К 3.00 после некоторой 
корректировки курса Паульсеном нам удалось добиться упреждающего угла атаки, 
продолжая оставаться незамеченными. Радио транспорта молчало. Он менял курс 
через одинаковые промежутки времени, что гарантировало успех нашей торпедной 
атаки.

В 3.25 капитан приказал старпому подготовить пуск торпед. Керн навёл ПУС на 
судно противника и крикнул в рубку, перекрывая шум дизелей:

– Аппараты с первого по четвёртый приготовиться к торпедной атаке! Снять 
крышки! Угол атаки 50 градусов, скорость цели 14 узлов, дистанция – 1000 метров,
 глубина хода торпеды семь метров. Товсь!

Снизу отрапортовали:

– Аппараты с первого по четвёртый к стрельбе готовы.

Следующий манёвр оставался за транспортом. Если наши расчёты правильны, этот 
манёвр должен был стать для него последним. Так оно и случилось. Транспорт 
повернулся к нам носом и помчался прямо в западню, устроенную для него 
Паульсеном. Капитан вывел лодку на угол атаки, показав её силуэт противнику.

Транспорт нёсся на нас подобно монстру, сокращая разделявшую нас дистанцию до 
1000 метров.

– Старпом, пли! – приказал капитан.

Керн ещё раз прицелился и затем скомандовал:

– Первый аппарат – пли! Второй – пли!

Одновременно он манипулировал рычагом ПУС, освобождая путь торпедам. Произведя 
два толчка, торпеды выскочили из корпуса лодки и понеслись к транспорту, 
вспенивая воду.

Мы сфокусировали свои бинокли на неясных очертаниях стальной громады, 
увеличивавшейся в размерах с каждой секундой. Кто-то считал:

– Тридцать пять, тридцать шесть, тридцать семь…

Вдруг мощный столб огня поднялся с транспорта в небо. Чуть позже нас оглушил 
грохот взрыва. Корабль погибал.

В переговорной трубе прозвучал возбуждённый голос Сайболда:

– Докладывает радиорубка. Передаю текст радиограммы транспорта: «Нас 
торпедировала германская подлодка, тонем, 59 градусов северной…» Радиограмма не 
окончена.

Почти сразу транспорт стал крениться на левый борт. Я видел, как его команда 
спускает несколько шлюпок. Остальные нелепо болтались на шлюпбалках. Огромный 
разбитый корпус судна выделялся своей чернотой на фоне красных, жёлтых и 
золотистых языков пламени. Это было великолепное зрелище.

Паульсен увёл лодку из зоны, где плавала масса обломков погибшего судна. 
Торпедные аппараты были закрыты крышками, члены команды оставили боевые посты. 
Смертельно раненный транспорт всё глубже и глубже погружался в воду. Затем нос 
судна конвульсивно дёрнулся вверх, и оно исчезло под водой кормой вниз. На 
поверхности моря не осталось ничего, кроме раскачивающихся на волнах