аккумуляторных батарей и тысяче других единиц разного оборудования. Об этом я 
переговорил с главным инженером флотилии. Выяснилось, что на базе ВМС не было 
ни одной из тех деталей, в которых я нуждался, и совершенно отсутствовала 
возможность поставить мою лодку в сухой док на продолжительный капитальный 
ремонт. Кажется, я убедил главного инженера в том, что мне необходимо 
предоставить новую лодку.

Но в Бергене отсутствовало что-либо более существенное, чем запчасти и условия 
для ремонта. Туда не доставлялась почта. Я рассчитывал на письмо, телеграмму – 
на что угодно, – только бы знать, что дома всё в порядке. И наши мешки с 
письмами, видимо, потерялись где-то – либо в неразберихе отступления из Франции,
 либо из-за того, что почтовые судна были потоплены авиацией противника в 
проливе Скагеррак или в фиордах. Мы были отрезаны от родины. Отсутствие вестей 
о судьбе родных и близких тяжело переживалось каждым из нас.

Под низкими, серыми, слоистыми облаками я повёл «У-953» в арсенал выгрузить 
торпеды. Там находилось несколько помятых корпусов лодок, подлежавших резке на 
металлолом. Я ожидал оживления активности наших подлодок, базировавшихся в 
Норвегии, после того как порты во Франции были потеряны. Но здесь царило 
удручавшее безмолвие. Напрасно я надеялся на давно обещанные новые типы 
подлодок.

Ужин в жилом корпусе был скудным и строго нормированным, чего и следовало 
ожидать в сложившихся условиях на пятый год войны. Мне сообщили, что комендант 
города решил организовать торжественный вечер в нашу честь, где можно было 
побаловаться разными напитками, закусками, послушать музыку и потанцевать с 
норвежскими девушками. Возвратившись в свою комнату, я вытащил из своего 
единственного чемодана комплект морской формы, который захватил с собой. Она 
была влажной, в морщинах и плесени. Неприятный запах сопровождал меня, когда я 
ехал в загородный дом в горах, на курорт флотилии.

Утром на третий день своего пребывания на берегу я встретил своего старого 
знакомого – офицера штабной группы «Запад» капитана Розинга. Он успел выбраться 
самолётом из Ла-Рошели за несколько часов до того, как в него вошли американцы. 
За его прибытием в Норвегию последовало открытие близ жилого комплекса 
подводни-ко"в штабного учреждения в целях активизации подводной войны против 
англичан. Вкратце сообщив Розингу о своём последнем походе, я обратился к нему 
с просьбой:

– Герр капитан, прошу посодействовать мне в получении новой лодки – если 
возможно, новейшего типа. «У-953» просто непригодна для выхода в море. В 
Норвегии к тому же нет условий для её ремонта и приведения в боеготовность.

– Не вижу возможности для выполнения вашей просьбы, – ответил Розинг. – Мы 
предпринимаем сейчас все усилия, чтобы восстановить каждую лодку обычного типа 
для предстоящих весной крупных сражений.

– Герр капитан, ремонт нашей лодки займёт времени не меньше, чем строительство 
новой.

– Это не вам решать. Ваше дело – исполнять приказы.

С ним было всё ясно, разговор больше не имел смысла. Я был отправлен в отпуск.

В тот же день у меня возникла идея отремонтировать мою лодку на верфях в 
Германии, Моё будущее оказалось тесно связанным с «У-953». Я понял, что 
целесообразнее оставить мечты о новой лодке и сконцентрироваться на продлении 
жизненного ресурса старой.

Команда приняла эту идею стоически. Гораздо большую озабоченность вызвали 
новости, переданные по радио. Мы узнали, что англичане достигли нижнего Рейна, 
а американцы заняли первый немецкий город Ахен. Сообщалось о массированных 
бомбардировках союзниками Штутгарта, Мюнхена и даже Инсбрука. Обстановка 
складывалась как нельзя хуже, хотя нас уверяли, что не всё потеряно. Голос из 
Берлина снова и снова внушал нам, что скоро будет использовано новое оружие, 
которое обеспечит нам окончательную победу. Мы видели, что на нас надеются, и 
выходили в море с целью это доверие оправдать.

В сумерках в туманный день позднего октября «У-953» была готова покинуть порт. 
Перед наступлением ночи катер береговой охраны вывел нас в фиорд. Это был 
бесшумный переход через неприятельскую акваторию, где уже действовали 
британские торпедные катера. По окончании первой ночи' мы прибыли в бухту 
Хаугесун-на и укрыли на целый день лодку под навес пирса. На следующую ночь 
последовали за эскортом среди скал, порогов и теснин вдоль скалистого побережья 
в Ставен-rap. Снова мы провели день в бездействии у незащищённого пирса в 
нервном напряжении. На закате начали продолжавшийся всю ночь переход через 
фиорды и опасные теснины в Эгерсунн. Здесь мы закрепили швартовы за низкорослые 
сосны, росшие из расщелин Скального камня, и спрятались под их ветвями. На 
следующую ночь вышли без сопровождения в открытое море и, пользуясь временно 
отремонтированным в Бергене «шнеркелем», обогнули южный каблук Норвегии и вошли