В этот момент на нас вышли шесть неприятельских кораблей, едва заметных в 
открытом море. Однако радиолокационные импульсы не беспокоили. Нас не 
обнаружила и своя береговая артиллерия. Когда взятый пеленг на призрачный маяк 
по левому борту показал ] 20 градусов, я изменил курс и повёл лодку на юг. 
«У-953» двигалась медленно, используя в качестве прикрытия чёрную береговую 
линию. После того как скрылся маяк, я рискнул запустить дизели. Как только они 
начали дымить отработанными газами, лодка набрала скорость. Мы шли десять миль 
вдоль видимого побережья берега под постоянной угрозой быть перехваченными 
противником. Но, как я и предполагал, неприятельские сторожевики с началом 
рассвета удалились, чтобы не подвергаться риску обстрела нашими береговыми 
батареями. Затем я повёл лодку в открытое море. Когда на небе погасли звезды, 
«У-953» ушла под воду. Теперь мы расстались с берегом Бискайского залива 
навсегда.

На закате второго дня нашего похода разыгрался шторм. Сильный ветер гнал 
высокую волну, покрывавшую наш «шнеркель». Снабжение корпуса лодки воздухом 
часто прерывалось, в нём возникал вакуум, приводивший к удушью. От него наши 
головы буквально раскалывались. Но, несмотря на бушующий шторм, я чувствовал 
себя великолепно. Под защитой 14-метровой толщи воды и сильного волнения моря 
запеленговать нас было почти невозможно. Уже давно я не находился в такой 
безопасной обстановке, неприятности с использованием «шнеркеля» 
компенсировались снижением угрозы атаки с воздуха.

В эти часы скрытного движения наши радисты при высочайшей бдительности 
занимались дешифровкой радиограмм из штаба, касающихся «У-953» и нескольких 
других «волков», все ещё остававшихся на плаву. Находясь в помещении 
центрального поста, я обнаружил в потоке радиограмм и приказ о нашей новой 
операции. Он состоял в том, что наша лодка совместно с «У-484» и «У-743» должна 
была заняться патрулированием на западных подступах к Северному проливу. 
«У-953» предписывалось обеспечить крайний южный фланг этого рубежа.

По окончании сеанса передачи приказов оперативного содержания штаб сообщил нам 
резюме последних коммюнике верховного командования вермахта. В них говорилось о 
тяжёлых боях и наших потерях в Западной и Южной Франции. Англичане развернули 
мощное наступление на Бельгию, американцы вышли на линию НамурОрлеан. Мы узнали 
также, что франко-британские войска движутся на север вдоль реки Рона, а Советы 
готовы вступить в наши восточные земли. В других сообщениях, тоже удручающих, 
говорилось о бомбардировках Германии многочисленными эскадрильями 
бомбардировочной авиации союзников, которые сравнивали с землёй наши города и 
превращали их в печи крематориев. Не было ни одной обнадёживающей вести, ни 
малейшего намёка на остановку в пагубном развитии событий.

В ночь на 10 сентября короткое замыкание кабеля в помещении центрального поста 
поставило нас на грань катастрофы. Только мгновенная реакция главмеха, 
затушившего пожар руками в перчатках, спасла нас от аварийного всплытия, 
чреватого гибелью.

«У-953» шла устойчивым курсом на северо-запад, преодолевая обширные 
пространства Бискайского залива. Поверхность моря взъерошивали сильные осенние 
ветры, что затрудняло использование «шнеркеля». В ранние часы 11 сентября, как 
раз после того, как мы миновали восьмой градус западной долготы, вышла из строя 
наша центробежная помпа, а без неё мы теряли возможность сохранить способность 
оставаться на плаву в чрезвычайных обстоятельствах. Унтер-офицер Бергер, 
старший механик, разобрал помпу и ковырялся в ней до заката, пока она не 
заработала.

13 сентября, вскоре после полуночи, поступившие из штаба дурные вести касались 
меня лично. Случилось то, чего я долгое время опасался: под массированную 
бомбёжку попал Дармштадт, где находился новый дом моих родителей. Воздушный 
налёт, происшедший в минувшую ночь, стёр с лица земли центр города, десятки 
тысяч горожан погибли, многие тысячи остались без крова. Родители, переехавшие 
в город, вопреки моим возражениям, очевидно, снова потеряли все своё имущество 
– о чём-то более трагичном я и думать не хотел. Надеялся, что они укрылись в 
ближайшем бомбоубежище.

На следующий день «У-953» взяла курс на северо-запад, следуя вдоль 
континентального шельфа. Нашему движению под водой пока ничто не мешало, 
поскольку мы находились вдали от порта. Мы доверяли «шнеркелю» ровно настолько, 
насколько его отсутствие приводило к гибели другие подлодки.

16 сентября. Через 40 минут после полуночи внезапно заглох дизель с правого 
борта. Нас начали преследовать аварии. Когда главмех вернулся с кормы, его 
хмурое лицо выражало тревогу.

– В дизеле лопнула втулка – чёрт бы его побрал, этот старый хлам.

Внезапное удушье помешало нашему разговору. Поплавок застрял в «шнеркеле», и 
доступ воздуха в корпус прекратился. Левый дизель высосал почти весь 
остававшийся в нём воздух, прежде чем был заглушён. Подводники судорожно дышали 
с выкатившимися из орбит глазами. Главмех опустил лодку под воду в надежде