дополнительного груза плюс количество людей, вдвое превышавшее норму, создавали 
серьёзные проблемы для главмеха в управлении лодкой. Ему потребовалось больше 
часа, чтобы определить параметры плавучести и балансировки подлодки, 
необходимые в чрезвычайных условиях.

«У-953» всплыла и приблизилась к эскорту, вероятно единственному на плаву. Ночь 
была безлунной, все погрузилось в кромешную тьму. Эскорт двинулся вперёд, мы – 
за ним. Когда «У-953» прошла противолодочные сети, я включил дизели. После того 
как исчезли скалы, а на экране радара стали вспыхивать радиолокационные 
импульсы, я понял, что мы запеленгованы. Внезапно в двухстах метрах впереди 
вспыхнула осветительная ракета. В тот же миг с эскорта нам просигналили 
фонарём: «Внимание. Британские торпедные катера в атакующей позиции. 
Подготовьтесь к бою».

Я не ожидал такой встречи с англичанами и вызвал наверх расчёты зенитчиков.

– Следите за торпедными катерами – огонь по видимым целям, – приказал я.

Осветительная ракета погасла, и море вновь почернело. Эскорт остановился, 
заставив нас сделать то же самое. Теперь мы подверглись угрозе, которую не 
видели, а стрелять мы не могли, так как пушки меньшего калибра неэффективны в 
случае атаки прямо по курсу. Чтобы принять бой, я должен был развернуть «У-953» 
носом к Бресту, а орудиями против катеров. Но лодка не могла двигаться кормой 
вперёд.

Я просигналил эскорту, чтобы он медленно продвигался вперёд и постоянно пускал 
осветительные ракеты. Хотелось встретить торпедные катера на большей глубине. 
Но как только мы продвинулись дальше, я заметил десятки теней, изготовившихся к 
атаке с дистанции 800 метров. Я громко скомандовал:

– Оба дизеля – полный вперёд, лево руля!

«У-953» нехотя развернулась, подставив на несколько бесконечных секунд свой 
борт навстречу атакующему противнику. Когда лодка завершила разворот, наши 
пушки открыли огонь. Мы поспешили обратно в порт, лишая торпедные катера 
возможности прицелиться и выпустить свои смертоносные торпеды. Катера, 
значительно превосходившие нас в скорости, быстро приближались при свете 
осветительных ракет. Но затем так же внезапно, как появились, повернули и ушли 
в море.

Инцидент похоронил мои надежды вырваться из бухты в эту ночь и, возможно, в 
любую другую. Торпедные катера не только были опасны сами по себе, они 
указывали на присутствие поодаль значительной флотилии сторожевых судов, 
Казалось, что наше возвращение в Брест было окончательным и мы обречены на то, 
чтобы взорвать свою лодку и разделить участь осаждённого гарнизона города.

На заре «У-953» прошмыгнула обратно в порт. Я предупредил подводников и гостей, 
чтобы они подальше держались от докеров и хранили молчание относительно ночного 
приключения. Затем я снова закрылся зелёной занавеской в своём углу и 
постарался найти способ выбраться из порта. Оставалась только одна возможность 
– уйти в подводном положении. Этот манёвр был чреват рядом опасностей: сесть на 
мель, наскочить на мину, попасть в сильное течение. Прежде им никогда не 
пользовались,. Но я рассчитывал, что во время отлива мы могли бы без эскорта 
добраться до горловины бухты незамеченными, затем совершить погружение на 
глубину, достаточную для того, чтобы вода покрыла мостик лодки. После этого у 
нас остался бы слабый шанс выбраться из западни на волнах отлива.

Я тихо поднялся с койки, пока 100 человек на борту лодки мирно дремали, веря в 
мою способность вывести их на свободу. Я прошёл по пустынному бункеру и 
площадке возле него. Винтёра и его штабное окружение нашёл в подземном убежище. 
Пока я рассказывал об инциденте с торпедными катерами и о своём плане 
перехитрить «томми», он смотрел на меня обеспокоенным, мрачным и усталым 
взглядом.

Пожелав счастливого пути, он затем спросил:

– Не хотите ли присоединиться ко мне в поездке по окопам?

– Герр капитан, хотелось бы. Но я должен подготовиться к ночному выходу. Не 
сплю уже несколько дней.

– Вы можете кое-что упустить из того, о чём никто другой не сможет рассказать 
потомкам, – мрачно заметил Винтёр. Затем, подавив волнение показной строгостью, 
добавил: – Впрочем, не важно. Держите себя молодцом. Я не смогу проститься с 
вами на пирсе. Дела удерживают меня здесь.

Мы снова пожали друг другу руки. Я уходил с убеждением, что больше никогда не 
увижу его.

23 августа в 02.55 я отодвинул зелёную занавеску в своём углу, надел кожаную