кренилась на левый борт, трое из нас таскали тяжёлые тела мотористов в носовые 
отсеки. Кто-то открыл передний люк, который находился ещё над водой. Общими 
усилиями мы вытащили мотористов из корпуса и погрузили их на одну из моторных 
лодок, подошедших к «У-415».

Крен подлодки стал угрожающим. Её корму поглотило море. Как только я перебрался 
в моторку, старая добрая рабочая лошадка, скользнув по каменной стене, 
опрокинулась на левый борт. Её палуба скрылась в тёмной бездне моря. Затем, 
дёрнувшись в последний раз кверху, рубка и мостик опустились в воду, и вся 
подлодка ушла на дно. «У-415» больше не существовало.

Я ещё не оторвал взгляда от места гибели подлодки, когда пирса коснулась 
моторка. Ко мне, прихрамывая, подошёл крайне обескураженный старпом. 
Раздражённый его самовольным выводом лодки из бункера, я крикнул:

– За это вам придётся ответить, старпом!

– Герр обер-лейтенант, мне приказал вывести лодку со стоянки главный инженер 
флотилии. Он ждал вас целый час и потерял терпение.

– Главный инженер не начальник вам, старпом. Он не может приказывать, когда 
дело касается лодки. Вам следовало бы это знать. А сейчас соберите всех, кто не 
пострадал, и пересчитайте. Я буду сопровождать раненых в госпиталь.

– Полагаю, герр обер-лейтенант, двое из наших людей погибли.

– Да, я видел, как их подбросило вверх. Возьмите моторку и поищите их в бухте. 
Может, тела плавают где-нибудь. Найдёте и сообщите мне об этом немедленно.

Мощный взрыв привлёк внимание экипажей других подлодок, а также докеров, 
рабочих и служащих верфей. Было много желающих помочь. Когда мы несли 
тяжелораненых к санитарным машинам, я смог рассмотреть их. У всех были переломы 
ног. Ступни перекручены назад, пальцы ног сплющены. Одни повредили внутренние 
органы и стонали от боли, другие находились в бессознательном состоянии, их 
головы кровоточили.

Я сел в санитарной машине рядом с тяжело раненным электриком, и она помчалась 
по улицам Бреста под вой сирен. Мне пришло в голову, что «У-415» подорвалась на 
мине 14 июля в национальный праздник Франции – День взятия Бастилии. Гибель 
«У-415» была подарком англичан французам в этот день. Моя лодка подорвалась на 
мине, сброшенной ночью 28 мая. На грохот её дизелей среагировал 
звукоулавливающий часовой механизм. И всё же я решил, что судьба оказалась 
благосклонной к «У-415». Она не была потоплена в море, где мы нашли бы свою 
могилу, а погибла в порту, где оставались шансы на спасение. Почему я не 
проснулся вовремя? Почему старпом уступил требованиям главного инженера? Эти 
вопросы мучили меня. И почему я пережил тысячу бомбовых ударов в море, когда 
другие погибали? Видимо, я не был нужен ни небесам, ни преисподней.

Когда я прибыл в госпиталь, часть из моих пострадавших подводников уже лежали 
на операционном столе. Пятеро спасённых нами из кормовых отсеков все ещё не 
приходили в сознание. Переломы ног и рук не носили тяжёлого характера, однако 
врачи сообщили, что Два моряка получили серьёзные травмы спины. Травмы черепа и 
сотрясения мозга получили ещё двое. Они пострадали, когда ударились о палубные 
плиты. Уходя из госпиталя, я оставил там 14 своих ребят.

Вернувшись на базу, я встретил расстроенного капитана Винтёра. Главный инженер 
уже сообщил ему о своём роковом приказе. Поскольку должность его считалась 
второй по значению в командовании базой, Винтёр оказался в затруднительном 
положении. В сложившихся обстоятельствах он не располагал возможностью привлечь 
к ответственности вышестоящего начальника, а я мог только добиться увольнения 
старпома. Однако я простил первого вахтенного, оправдывавшегося тем, что не 
решился противоречить главному инженеру. Я убедил себя, что старпом только 
выполнил приказ вышестоящей инстанции.

Потеря «У-415» лишь пополнила статистику гибели нашего подводного флота. В 
течение двух первых недель июля – во время моего последнего похода – мы 
потеряли 11 подлодок, не оснащённых «шнеркелями». Почти все, чем располагала 
база. Ещё две лодки со «шнеркелями» были потоплены в Ла-Манше, сократив 
численность подлодок, направленных для противодействия десантам союзников, до 
пяти. С потерей «У-415» «У-413» осталась единственной подлодкой без «шнеркеля» 
из тех, что вышли в море вечером 6 июня. Она всё ещё находилась в сухом доке, 
ожидая конца ремонтных работ.

Между тем пять оставшихся подлодок со «шнеркелями» использовали свои устройства 
для забора воздуха, чтобы оставаться в погруженном положении и не подвергаться 
воздушным ударам противника. Они продолжали рейды в Ла-Манше и даже достигли 
некоторых успехов, «У-953» потопила три эсминца, «У-984» послала на дно три 
транспорта и один сторожевик, того же добилась «У-763».

В эти ужасные две недели не больше трёх-четырёх подлодок одновременно атаковали