помощь, нет. Я рискнул подождать ещё два часа, а затем попытаться пройти в 
бухту самостоятельно.

01.50. – Прямо по курсу слышу слабый шум гребных винтов, – прозвучал 
наэлектризовавший меня голос акустика.

Я зашёл к нему, надел наушники. Шум от эскортов стал слабеть и скоро умолк. Я 
физически ощущал на своей спине тонны воды, давившие на нашу лодку. Может, 
эскорты остановились? Или мы передали неточные координаты? А может, их 
атаковали самолётами и корабли вернулись в порт?

23.07. Вновь послышался шум и стал постепенно постепенно усиливаться. Стал 
различаться звук вращающихся винтов. Действовать нужно было быстро, или эскорты 
повёрнут назад, никого не обнаружив.

23.08 – Продуть весь балласт.

В цистерны ворвался сжатый воздух, однако «У-415» оставалась неподвижной.

03.09. – Прекратить продувку цистерн один-три, все на корму.

Лодка по-прежнему не двигалась.

03.10. – Все в носовой отсек. Продуть все цистерны! – скомандовал я.

03. 11. – Все – на корму… – продолжал командовать я, покрывшись холодным потом.

03.12. – Все в носовой отсек, быстрей, ребята, быстрей! Сжатый воздух кончился.

03.13. – Снова все на корму!

Лодка начала осторожно покачиваться. Она кренилась, дрожала, но поднималась всё 
выше и выше, спасая саму себя. У самой поверхности она в последний раз 
вздрогнула, вырвалась наружу и застыла в полной неподвижности.

Я открыл крышку люка и выскочил в темноту. Перед нами двигались две тени. Я 
просигналил фонарём, оповестив, что мы в аварийном состоянии и можем двигаться 
только со скоростью 5 узлов. Немедленно один из эскортов пристроился к нам в 
кильватер. Так, между двумя кораблями, «У-415» начала медленное движение к 
порту.

04.45. С трудом маневрируя на одном дизеле, я вёл лодку в освещённый квадрат в 
бетонном укрытии, где на пирсе нас ожидало несколько тёмных фигур. Нос отпрянул,
 уткнувшись в бетонную стену, однако швартовы, уже закреплённые на кнехтах, 
удержали лодку на месте.

Через минуту были перекинуты сходни. Капитан Винтёр бросился на борт лодки и 
крепко пожал мне руку. Он был явно растроган.

– Рад видеть вас и команду. Вам следует хорошо помыться и почиститься, 
выглядите как пират. Отсылайте парней по комнатам, пусть отдыхают. Увидимся, 
как только будете готовы ко встрече.

Он повернулся к моим подводникам, отдал честь и затем вернулся на пирс.

Когда я вышел из лодки, то увидел Захсе и Бодденберга, которые вернулись в порт 
предыдущей ночью. Их лодки были отбуксированы в Брест эскортами, шедшими за 
эсминцами, перед тем как нашу колонну атаковали самолёты противника.

Я потащился на холм и вышел в свою комнату, искренне поблагодарив свею 
счастливую звезду. Мне казалось, что «У-415» совершила свой последний поход. 
Она была так изувечена, что трудно было надеяться на её возвращение в строй. 
Теперь командованию придётся предоставить мне новую лодку, оснащённую 
«шнеркелем». Утешившись этим, я принял душ, смыл с себя кровь и пот, завернулся 
в белые простыни и погрузился в глубокий сон.

В полдень меня разбудила острая боль. Голова ныла от ран, нанесённых шрапнелью. 
Боль пронзала и все тело в ритме ударов сердца. Яркое солнце слепило глаза. 
Закончив мучительный процесс одевания, я с трудом добрался до госпиталя, 
расположенного от нашего жилого корпуса через два здания.

Молодой врач осмотрел раны и сказал:

– Мне придётся побрить вам голову.

Я стал возражать, и врач согласился выбрить лишь отдельные участки на моей 
голове. Он заморозил мой скальп, затем ковырял, резал и сшивал кожу почти час 
перед тем, как меня отпустить. Оправившись от боли, я навестил раненых старпома 
и стрелка-зенитчика. За обоими хорошо смотрели. Они быстро выздоравливали и 
попросили меня не искать для них замену.