неё этот поход должен был быть таким, как обычно.

Я шагал по палубе, ожидая сигнала к выходу в море. Рядом стояла «У-629», 
которой командовал Буге. С ним я опустошил немало бутылок вина в Ле-Трешер, 
когда мы попадали в полосу беззаботной жизни и развлечений. Хотя от последнего 
боя нас отделяло лишь несколько часов, мы обменялись тем не менее улыбками и 
добрыми пожеланиями. Затем я продолжил вышагивать по палубе. Уходили минуты. 
Прошёл час. Наконец медленно миновала ночь.

Когда над побережьем Нормандии забрезжил новый день, крупнейшая из всех 
десантных операций шла полным ходом. Огромный флот – свыше четырёх тысяч 
десантных судов с 30 дивизиями союзников на борту, 800 эсминцев, крейсеров, 
линкоров, боевых кораблей других классов – приближался к побережью Европы, 
которое подверглось огневому налёту десятью тысячами самолётов противника. 
Дивизии парашютистов сыпались с неба за оборонительными линиями наших войск, а 
бесчисленные планёры высадили там солдат, танки, пушки и боеприпасы.

Пока французская земля содрогалась от взрывов миллионов бомб и гранат, пока 
первые волны десантников уничтожались концентрированным огнём оборонявшихся, 
пока только несколько сотен наших самолётов поднимались в небо, а сопротивление 
нашей пехоты и боевой техники медленно ослабевало под ударами с воздуха и моря,
 – 15 подлодок простаивали в ожидании под навесом бетонного убежища в Бресте, 
ещё 21 подлодка удерживалась в портах на побережье Бискайского залива и 22 
остальные оставались в безопасности в фиордах Норвегии.

В 10.00 приказа к выходу в море все ещё не поступило. Командование не проронило 
ни слова. Наши парни вынесли на палубу радиоприёмник, чтобы послушать новости. 
Сообщалось о героическом сопротивлении наших армий и о том, как они сбрасывали 
десантников обратно в море. Звучали фанфары и военные марши, призванные внушить 
населению, что величайшая битва обязательно завершится нашей полной победой. 
Команды 15 подлодок, приведённые в состояние наивысшей боевой готовности, 
приветствовали эти новости и отбивали на палубе чечётку в такт военной музыке.

Теперь приказы отдавались и отменялись в течение нескольких минут. Постепенно 
смятение возрастало. Подлодки в полдень все ещё стояли у пирса. Слухи и ложные 
тревоги следовали друг за другом как молодые бычки во время панического бегства.


В 14.40 нам, 15 капитанам, было приказано явиться в офис Винтёра. Стояла 
мёртвая тишина, когда Винтёр вручал каждому из нас приказ в запечатанном 
конверте. Я вскрыл свой голубой конверт, развернул листок бумаги красного цвета,
 которая содержала запоздалые указания Льва, Всматриваясь в строку телетайпа, я 
похолодел. Буквы наползали одна на другую. Я все прочёл: «У-415» выйти в море в 
полночь и следовать в надводном положении на полных оборотах к побережью 
Великобритании между мысом Лазард и пунктом Хартланд. Атакуйте и уничтожайте 
транспорты противника».

Приказ был ещё более безумным, чем тот, что поступил из штаба ранее. Он 
требовал от меня и семерых моих друзей, тех, чьи лодки не были оснащены 
«шнеркелями», оставаться на поверхности моря и следовать без всякой защиты к 
южному побережью Британских островов в то время, когда небо почернело от тысячи 
самолётов, а море кишело сотнями эсминцев и сторожевых кораблей. Совершенно 
очевидно, что нам не удалось бы спастись от гибели до того момента, когда 
представилась бы возможность таранить транспорты в британских портах.

Семи подлодкам, оснащённым «шнеркелями», повезло больше. Им было приказано 
следовать в погруженном состоянии в район, где происходило вторжение союзников. 
Медленное продвижение под водой отчасти отсрочивало их неизбежную гибель.

Капитан Винтёр ходил бледным и угрюмым. Он крепко пожал руки командирам, с 
которыми подружился. Он сделал всё, что мог, чтобы наши последние дни на суше 
были сколько-нибудь приятными и содержательными. Большего сделать он был не в 
состоянии.




Глава 21


Часы показывали пять с лишним вечера, когда я вернулся в бетонный бункер. Радио 
не было слышно. Зато огромный бетонный свод резонировал мелодии песен 800 
подводников, отчаянно стремившихся выйти в море на борьбу с врагом, даже если 
это означало неизбежную гибель. В 21.00, когда на поля сражений в Нормандии 
опустилась ночь, 15 подлодок вышли в бухту. Ночь была ясной. В ещё светлом небе 
слабо мерцали звёзды. Вскоре должна была взойти полная луна, чтобы осветить нам 
путь в Атлантику.

21.30. Семь подлодок, оснащённых «шнеркелями», ушли под воду в Брестской бухте 
и стали исчезать одна за другой с интервалом в пять-десять минут. Их отход