Май наступил в атмосфере благоухания магнолий и сирени. Слабый бриз с океана 
распространял их на необъятные пастбища Бретани. Когда в начале апреля я 
покидал побережье, тёплый ветерок с юга и отдельные распустившиеся почки 
порождали только предчувствие прихода весны. За время моего отсутствия деревья 
покрылись листвой, зазеленела трава, расцвели цветы, установилась по-летнему 
жаркая погода.

Персонал верфей круглосуточно трудился под общей бетонной крышей, чтобы 
отремонтировать и оснастить оборудованием 15 подлодок для выполнения ими 
наиболее важного боевого задания. Торпеды, горючее и продовольствие были 
доставлены на пирс одновременно, чтобы сократить срок их погрузки в лодки. Наши 
мотористы произвели добровольно массу мелких починок, чтобы обеспечить 
боеготовность лодок к намеченному сроку.

В то время как спадала активность на верфях и усиливалась нервозность в штабных 
учреждениях базы, противник завершил свою подготовку к огромной десантной 
операции через пролив Ла-Манш. Он усилил воздушные налёты на порты побережья 
Бискайского залива, держа ежечасно нас и силы ПВО в напряжении. Каждую ночь 
эскадрильи самолётов союзников проносились над нашими базами, усеивая бухты и 
фарватеры магнитными минами. Каждый день наши тральщики выходили на поиски 
скрытой под водой плавучей смерти, а скалы побережья Брестской бухты отражали 
эхо от взрывов мин. Многочисленные эскадрильи англо-американских 
бомбардировщиков вторгались в небо Франции, систематически подвергая 
бомбардировкам её территорию, выводя из строя шоссейные и железнодорожные пути, 
вокзалы, склады, аэродромы, казармы, мосты, деревни и города. Они разрушали 
прекрасную Францию, которой до сих пор война почти не коснулась.

В один из этих солнечных зловещих дней старший офицер штабного подразделения 
«Запад» капитан Розинг нанёс ожидавшийся визит в компаунд Первой флотилии. Он 
ознакомил нас с планом штаба по уничтожению десантного флота союзников. В роли 
гостеприимного хозяина высокопоставленного гостя и командиров подлодок

Девятой флотилии, базировавшейся на другом конце города, выступал капитан 
Винтёр. Когда мы расселись за столом совещания, я обратил внимание на своих 
соратников по предстоявшей неординарной операции. Слева от меня сидел мой друг 
Хайн Зидер, командир «У-984». Справа – Дитер Захсе с «У-413». Кроме них здесь 
были Тедди Лештен, командир «У-373», Хайнц Марбах с «У-953», Бодденберг с 
«У-256», Ул с «У-269», Хартман с «У-441», Штарк с «У-740», Буге с «У-629», 
Кнакфус с «У-821», Мачулат с «У-247», Штамер с «У-354», Бекер с «У-218» и 
Кордес с «У-763».

Все мы были молоды, преданы делу, полны решимости выиграть сражение, к которому 
готовились так долго. Восемь из нас, включая меня, имели свои соображения 
относительно предстоявшей боевой операции. Однако адмирал Дениц не считал 
Нужным консультироваться с теми, кому предстояло сделать невозможное – 
остановить десантный флот, да ещё без помощи «шнеркеля».

Участники совещания приготовились слушать. Капитан Розинг пригладил на голове 
свою причёску с проседью, как будто выбившиеся волосы мешали ему думать. Он 
начал говорить только после того, как привёл их в порядок.

– Господа, как вы знаете, вторжения союзников можно ожидать в любой момент. Вы 
должны быть готовы выйти в море в любой час. Так как нашей разведке не удалось 
установить точную дату и место высадки десанта, я передам вам лишь общие 
указания. Мы должны быть готовы отразить десанты в любом месте. В Норвегии 
содержатся для этого в боеготовности 22 подлодки. Ещё 22 сосредоточены на 
побережье Бискайского залива в портах Лориан, Сент-Назер, Ла-Палис и Бордо. 
Наиболее вероятно, однако, что силы вторжения просто пересекут Ла-Манш и 
попытаются высадиться на наш берег в 20-50 милях от портов Англии. Тогда в бой 
придётся вступить вам. Приказ штаба лаконичен и точен: «Атаковать и топить 
десантные суда. В качестве последнего средства – таранить корабли противника с 
целью их уничтожения».

В комнате воцарилась мёртвая тишина. Пятнадцать капитанов, опытных подводников, 
не могли поверить в то, что слышали. Это было явное безумие. Мы яростно 
сражались в течение нескольких месяцев поражений и потерь за то, чтобы 
сохранить от гибели подлодки и их команды. Теперь, когда их осталось так 
немного, штаб предлагает пожертвовать всем, что удалось спасти, без учёта 
продолжения войны. Нелепо использовать подлодку в качестве торпеды. Неужели мы 
приобретали боевой опыт и мастерство для самоубийства? Неужели этот 
бессмысленный жест оправдывает нашу гибель на морском дне?

Я взял себя в руки и спросил эмиссара штаба:

– Герр капитан, значит ли это, что мы должны таранить корабли противника, даже 
если сохранится возможность вернуться в порт за новыми торпедами?

– Приказом предписано таранить. Вот директива, которую мне поручено довести до 
каждого из вас. Господа, я буду откровенным, У вас, скорее всего, не будет 
возможности повторить атаку. Вот почему приказано атаковать столь решительно,