бункеров панические бессмысленные приказы все убывающим в численности 
участникам последних сражений.

Однако эта книга не о том, что происходило в Германии во время войны. Её 
основная тема – жизнь немецких подводников, которые в невероятно тяжёлых 
условиях с фантастической решимостью и самоотверженностью выполняли свой долг. 
В конце книги можно ознакомиться с потерями немецких подводников, которые 
составляют 90 процентов всех активных участников боевых действий на море (как 
правило, в оценке потерь учитываются и потери личного состава береговых служб). 
Этому следует отдать должное. Что особенно примечательно, в конце войны, когда, 
по приблизительным подсчётам, только две из десяти подводных лодок, выходящих в 
море, возвращались в порт базирования, подводники с большим воодушевлением 
отправлялись на боевые задания, зная, что большинство из них никогда не 
вернётся назад.

Печальный, ужасный парадокс, волнующий Вернера, состоит в том, что к концу 
войны большинство его товарищей-подводников знали о безнадёжности борьбы. Между 
тем героизм воина, как правило наивного, молодого, благородного и неподкупного, 
не должен служить неправому делу. Однако по истечении послевоенных десятилетий 
становится очевидным, что Германия восстановила своё национальное достоинство, 
опираясь на упорство и волю таких людей.

Данные союзников по подводной войне в Атлантике свидетельствуют о том, что 
перелом в ней произошёл приблизительно в марте 1943 года. Тогда против немецких 
подлодок ополчились вся мощь палубной авиации авианосцев, усовершенствованная 
система радиолокационного отслеживания передвижений подлодок и новые виды 
оружия. Нигде, кроме книги Вернера, я не встречал описания того, как эта 
всеобъемлющая мощь воспринималась людьми, против которых она была направлена. 
Об этом рассказано без патетики. И до конца оценить авторский труд может только 
коллега-подводник. Но основное в состоянии понять любой читатель. К примеру, 
такой отрывок: «Несмотря на то что место нашего погружения было помечено 
краской, капитан приказал атаковать конвой, прежде чем эскорты смогли бы 
сбросить на нас глубинные бомбы. Удары импульсов „асдика“, глухие разрывы 
глубинных бомб неподалёку и грохот сотен судовых двигателей конвоя создавали 
мрачный звуковой фон для нашей атаки».

Самообладание было яркой отличительной чертой этих людей, самообладание вопреки 
логике или разумному отказу от неприемлемого риска – здесь не идёт речь, 
разумеется, о случаях, когда у подводников не оставалось выбора в пользу менее 
рискованного действия. Книга завершается так, как и должна была завершиться, – 
на нотах скорби и отчаяния. Но мы замечаем, как Вернер превращается в 
сосредоточенного, хладнокровного и уверенного в себе командира. Его подлодка 
была последней, которая покинула Францию во время отступления немецких войск 
после высадки союзников в 1944 году. Половина его предшественников погибла, 
пытаясь прорваться на родину, однако Вернер принял вызов судьбы и сумел найти 
безопасный путь в Германию, которая уже утратила способность оценить его подвиг.
 В мире, разрушающемся вокруг него, Вернер больше уже не был неопытным юношей 
двадцати пяти лет от роду, который пришёл служить на флот пять лет назад. Он 
стал мужественным, бесстрашным мужчиной, способным понимать масштабы 
надвигающейся опасности и всё же избежать гибели. Вернер сумел оценить силу 
воли своих подчинённых, которым не осталось ничего другого, кроме как вернуться 
на свою повреждённую в боях, выработавшую свой ресурс подлодку после отпуска на 
берегу, доставившего слишком много трагических переживаний.

«Безумие!» – восклицает Вернер на каждой странице последней части книги, где он 
начинает подвергать сомнению политику своей страны. Он рассказывает и о своих 
любовных приключениях в промежутках между выходами подлодки в море, однако 
следует отметить, что по мере ухудшения военной обстановки амурные дела 
отступают для него на задний план. И не потому, что Вернер стал более сдержан, 
а желания молодого воина притупились. Просто наступила душевная и физическая 
апатия у человека, находившегося на пределе жизненных сил. Больше не было той 
Германии, которую он знал, – Германия Вернера исчезла задолго до того, когда 
его отец попал в тюрьму за знакомство с еврейской девушкой. Больше не было 
германского флота. Часть флота, та, что действовала в море и представляла для 
него непосредственный интерес, была полностью уничтожена. Днём он ещё видел 
здание морского штаба, но по ночам оно служило лишь для развлечений с женщинами.


«Безумие!» – восклицает Вернер. И с ним можно согласиться. Но и в этих условиях 
вырастали герои, которые заслуживают восхищения, даже если они боролись за 
неправое дело, и, следовательно, их жертвы не были напрасными. Никто не должен 
упрекать воина, который ради своей страны идёт на смерть. Поэтому следовало бы 
позволить этим храбрецам покоиться в мире, уважать их самих и память о них. 
Хотя эти парни жили в безумное время, они были цветом молодой Германии; к 
несчастью, их воспитали в духе искажённых представлений о судьбе страны. Что, 
впрочем, их нисколько не компрометирует. Они не заслуживают чрезмерного 
порицания, если учесть, что Версальский договор считается сейчас едва ли 
идеальным документом. Более того, они составляли слой населения, избежавший 
болезни, которая поразила правящую политическую элиту. Молодые люди верили, что 
в отчаянной борьбе смогут спасти свою страну от опасностей, надвинувшихся на