Шретера, который скептически выслушал командира.

– Атаковать, пристроившись с кормы? – с сомнением произнес офицер. – Невозможно.
 Они же заметят нас, не успеем мы сделать и выстрела, а потом нам достанется.

– Ерунда! Во-первых, у них, скорее всего, нет должного наблюдения, и, во-вторых,
 они представления не имеют, как выглядит рубка подводной лодки. Пушки – это не 
по моей части, но у меня предчувствие, что это сработает… По местам стоять к 
артиллерийской атаке! – крикнул командир вниз через люк.

– Хардеген повернулся к фон Шретеру. – Чем наглее будем, тем больше наш блеф 
имеет шансы на успех. Если мы попадем первыми же выстрелами, противник потеряет 
голову. Надо использовать эти первые мгновения замешательства.

Затем, перегнувшись через поручни мостика, он крикнул артиллеристам:

– Крепче держитесь на палубе!

Орудийный расчет, на который летели брызги разбивающихся о борт волн, был 
мрачен и сосредоточен.

– Дистанция двести метров… оба средний вперед… десятью выстрелами… огонь!

Над палубой мелькнуло пламя бездымного пороха, послышались взрывы снарядов, 
попавших в цель. Вначале на палубе танкера появился неуверенный огонек, который 
быстро перерос в огромный пожар, потом последовали взрывы емкостей с горючим.

Тем временем командиру доложили, что остальные суда погрузились во тьму и 
отворачивают с курса. Артиллеристы прекратили стрельбу, лодка бросилась в 
погоню за шеститысячником. Когда лодка набрала полный ход, вдруг из-за поломки 
водяного насоса охлаждения заглох левый дизель. Хотя правый работал вовсю, цель 
уходила. Близился рассвет, и Хардегену следовало решать, как распорядиться 
оставшимися двумя торпедами.

Горящий танкер давно остался за кормой, но вдруг на лодке услышали работу его 
радиостанции: «На танкере "Мелэй" пожар после обстрела подводной лодкой, Просим 
информировать ближайшее военно-морское командование. Огонь под контролем. Иду к 
Норфолку. «Мелэй» – восемь тысяч двести семь тонн», – сообщал радист.

– Господи, не думал, что он такой большой, – воскликнул Хардеген. – Надо отдать 
ему наши последние две торпеды. Шеф, когда вы поправите этот дизель?

– Не могу сказать, господин командир, – ответил механик.

«U-123» заковыляла дальше на одном дизеле. Везение не оставляло лодку: внезапно 
в темноте выросли надстройки. Командиру только пришлось немного развернуться и 
произвести торпедный выстрел. Торпеда попала по центру, и судно развалилось 
надвое, затонув на десятиметровой глубине. Нос и корма торчали из воды, мачты 
склонились одна к другой. Из сигнала бедствия, поданного судном, узнали его 
название и то, что это пятитысячник.

– Передайте командиру, – сказал радист, который вел статистику побед, – что 
«U-123» набрала теперь более двухсот тысяч тонн.

«Сто тысяч, – под моей командой», – подумал Хардеген, вглядываясь в темноту в 
поисках танкера «Мелэй». Наконец он увидел танкер, но и танкер заметил его и 
отвернул к берегу, но там глубина быстро уменьшалась, и танкеру пришлось 
изменить курс. Как только он это сделал, Хардеген выстрелил и попал точно в 
машинное отделение. Танкер быстро затонул.[78 - «Мелэй» был торпедирован 19 
января 1942 года.]

Внутри лодки услышали долгожданный приказ:

– Право на борт, курс домой!


* * *

Оперативная зона вдоль берегов Соединенных Штатов была вскоре расширена. 
Операция «Paukenschlag» проводилась в акватории от залива Святого Лаврентия до 
мыса Хаттерас, а следующая группа больших лодок распространила свои действия до 
Тринидада и Арубы, средним же лодкам была предоставлена свобода действия в 
самом заливе Святого Лаврентия. В штабе поняли, что эти средние лодки имеют 
больший радиус действия, чем считалось раньше. При том, как они использовались 
до этого, они не могли продемонстрировать, насколько экономичными являются на 
больших переходах. К началу марта 1942 года эти сравнительно небольшие лодки 
действовали под Нью-Йорком, а через две недели – за мысом Хаттерас.

Пока не было никаких свидетельств, что Соединенные Штаты перешли на условия 
военного времени. После двух месяцев войны их суда плавали без охранения.