что не важно, будет ли показывать Годт в его пользу или против него. Ему даже 
дали понять, что он спасет собственную шкуру, если даст показания, которые 
нужны обвинению. Годт, однако, не клюнул на эти предложения и в конце концов 
его отправили обратно в Нюрнберг и предоставили в распоряжение защиты.[123 - На 
самом деле это было сделано по просьбе трибунала. А самого Годта не судили как 
военного преступника.]

Предъявление обвинений началось в октябре 1945 года, изложение дела обвинением 
– в январе 1946 года. Тем временем Дениц получал поток писем от старых «морских 
волков», в которых они выражали ему свою верность и преданность и спрашивали, 
чем они могут помочь ему. Под одним из таких писем стояли подписи 67 бывших 
командиров подводных лодок во главе с капитаном 1 ранга Винтером, который 
командовал 1-й флотилией подводных лодок в Бресте. Это письмо было использовано 
в качестве свидетельства защиты. В нем говорилось: 



«Из газет и радио мы знаем, что гросс-адмирал Дениц обвиняется в том, что он 
приказывал убивать спасшихся после торпедной атаки. Мы, нижеподписавшиеся, 
клятвенно заявляем, что гросс-адмирал никогда не отдавал такого приказа ни в 
письменной, ни в устной форме. Был приказ подводным лодкам в интересах их же 
собственной безопасности не всплывать после торпедных атак, как они это делали 
в ранней стадии войны. Всплытие после атак значительно повышает уязвимость 
лодки перед силами противолодочной обороны противника и ведет к вероятному 
уничтожению подводной лодки. Это был приказ недвусмысленный и никогда не 
истолковывался нами как приказание или разрешение убивать выживших. Мы, 
нижеподписавшиеся, заявляем, что командование германского военно-морского флота 
всегда учило уважать писанные и неписанные законы моря, и мы всегда 
рассматривали их соблюдение как дело чести и вели войну по-рыцарски». 


В мае на слушании дел Деница и Редера свидетели защиты дали много убедительных 
показаний в их пользу, но обвинение показало, что на него они не произвели 
никакого впечатления, когда американский главный обвинитель Джастис Джэксон, 
нагнетая обстановку, произнес следующие слова, обвиняющим перстом указуя на 
Деница:

– Дениц, этот наследник поражения Гитлера, способствовал успеху нацистской 
агрессии, давая указания своим стаям подводных убийц вести войну на море с 
беззаконной жестокостью джунглей…» И так далее.

Шли месяцы, и суд медленно продвигался к завершению. Наконец 31 августа 1946 
года Деницу предоставили последнее слово перед трибуналом.

– Вы должны оценивать, – сказал он в частности, – законность действий 
германского подводного флота так, как вам подсказывает ваша совесть. Я 
рассматриваю эту форму военных действий как легитимную, и я действовал в 
соответствии со своей совестью. Подчиненные, однако, которые выполняли мои 
приказы, действовали добросовестно и без тени сомнений в необходимости или 
законности этих приказов. По моему мнению, никакие последующие решения не лишат 
их веры в честный характер борьбы, в которой они были готовы пожертвовать собой 
до конца…

…Моя жизнь, – сказал он в конце речи, – была посвящена моей профессии и посему 
службе германскому народу. Как последний командующий германским военно-морским 
флотом и последний глава государства, я считаю себя в ответе перед германским 
народом за все, что я сделал и оставил несделанным.



Целый месяц прошел, прежде чем трибунал подошел к вынесению приговоров. 
Напряжение возросло, это было заметно и по усилившимся мерам безопасности. 
Внутри тюрьмы на узловых точках поставили дополнительную охрану, по улицам 
пустили бронемашины с солдатами в полной боевой готовности. Главные места в 
зале заседаний были отведены для самых высоких офицеров Союзников, в то время 
как старшие офицеры собирались на галерее, в зале было полно журналистов и 
фоторепортеров.

Защитников вначале собрали в отдельной комнате, обыскали на предмет наличия 
спрятанного оружия и затем по двое провели в зал.

Чтение констатирующей части решения заняло полтора дня. Там была выражена 
позиция четырех стран по поводу событий в Германии после Первой мировой войны и 
частые ссылки на роль обвиняемых в этих событиях.

Что касается Деница, то он не был назван виновным по первому пункту 
обвинительного акта – заговору с целью разжигания агрессивной войны, но 
обвинялся по второму и третьему пунктам – в планировании, подготовке и начале 
агрессивных войн и нарушении законов или обычаев войны. Но при произнесении 
приговора судья подчеркнул, что приговор Деницу выносится не на основании