появятся новые их типы, представляющие собой последнее слово в соответствующей 
области, но в итоге они так никогда и не сходили с конвейера. Между тем 
союзникам следовало бы заняться производством уже испытанных образцов немецкого 
оружия и изготавливать их по лицензии – например, новых разновидностей немецких 
танков и зенитного орудия калибра 9 сантиметров.

При том, что нехватка приспособлений для боевой подготовки личного состава в 
итальянских казармах была очевидной, мне, как немецкому офицеру, прежде всего 
бросалась в глаза весьма далекая от идеальной воинская дисциплина. Достаточно 
было понаблюдать за процедурой смены часовых, чтобы понять, что итальянские 
солдаты относились к своей профессии без энтузиазма. Возможно, что я, как 
человек иного, северного склада, подходил к этому вопросу с неверными 
критериями, но думаю, что события доказали мою правоту.

Все это неудовлетворительное положение вещей я прежде всего относил на счет 
недостаточно тесного контакта между офицерами и солдатами в армии союзников. 
Итальянский офицер вел жизнь, совершенно отдельную от жизни рядового состава; 
не зная нужд и потребностей своих подчиненных, он не мог удовлетворить эти 
нужды и потребности, когда возникала такая необходимость, а потому в 
критических ситуациях терял контроль над своим подразделением. Итальянский 
рядовой даже в полевых условиях получал совершенно иной рацион питания, нежели 
офицер. Чем выше было звание, тем больше был получаемый паек; естественно, что 
при такой системе все лакомые кусочки уходили наверх. Офицеры питались отдельно 
и зачастую даже не знали, чем и в каких количествах кормят их подчиненных. Все 
это подрывало чувство товарищества, которое должно существовать между людьми, 
которым предопределено судьбой вместе жить, сражаться и умирать. Система 
полевых кухонь, которая помогала сглаживать упомянутые различия, в итальянской 
армии была не в фаворе. Я часто указывал на это Кавальеро, говоря, что 
существующее положение может очень плохо повлиять на боевой дух войск, но мне 
так и не удалось окончательно убедить его в моей правоте. Кстати, я обнаружил, 
что при том, что немецкие полевые кухни едва ли не в буквальном смысле 
подвергались осаде со стороны итальянских солдат, в итальянской офицерской 
столовой, где меня угощали, кормили лучше, чем в столовой при моем штабе. В 
1944 году маршалу Грациани приходилось предпринимать решительные действия для 
того, чтобы итальянские военнослужащие вовремя и в полном объеме получали 
денежное довольствие. То, что для этого требовалось особое вмешательство, на 
мой взгляд, как нельзя лучше характеризует ситуацию.

Я упомянул обо всем этом не для того, чтобы акцентировать внимание на 
недостатках и слабых сторонах итальянцев, а просто с целью объяснить частые 
поражения наших союзников. При этом я вовсе не подразумеваю, что отношения 
между итальянскими солдатами и офицерами не были хорошими. В подавляющем 
большинстве случаев они были таковыми, несмотря ни на что. Тем не менее это 
лишь еще раз доказывает, что итальянским солдатам изначально были присущи 
хорошие качества и что из них можно было сделать прекрасных, стойких бойцов. Я 
видел очень много примеров героизма, проявленного итальянскими частями и 
подразделениями и отдельными солдатами и матросами, – например, военнослужащими 
парашютной дивизии «Фольгоре» в районе Эль-Аламейна, артиллеристами в битве за 
Тунис, экипажами крохотных военно-морских судов и торпедных катеров, летчиками 
частей торпедоносцев – и потому могу говорить об этом с полной ответственностью.
 Но исход боя решают не отдельные акты героизма, а степень обученности и боевой 
дух войск.

С другой стороны, итальянцы согласились со стратегическими принципами, 
принятыми центральноевропейскими военными державами. Во всех трех видах 
итальянских вооруженных сил мне доводилось встречать немало командиров, которые 
были первоклассными стратегами и тактиками. Система функционирования 
министерств видов вооруженных сил в Италии была похожа на аналогичные системы в 
других странах. Мне не приходилось сталкиваться с подтверждениями того широко 
распространенного мнения, что итальянские младшие офицеры плохо знают уставы. Я 
думаю, что скорее проблема состояла в том, что у младших офицеров было 
недостаточно практики применения этих уставов и что интуитивные решения 
Верховного командования итальянских вооруженных сил не всегда гармонично 
сочетались с практическими возможностями их выполнения, что и являлось причиной 
значительного числа неудач. Возможно, и административная работа в войсках при 
всей тщательности ее организации на практике проводилась неудовлетворительно. 
Несомненно, частично это можно объяснить южным темпераментом итальянцев. Что 
меня особенно поражало, так это необъяснимое пренебрежение союзников к 
организации береговой обороны на островах и даже на материке, а также 
бросающийся в глаза застой в разработке и производстве ими современных 
самолетов.

Разумеется, знакомясь с новым фронтом, я не терял времени. Я проинспектировал 
немецкие части и установил контакт с Роммелем и итальянским командованием. 
Первой моей поездкой был визит на Сицилию. Он оказался неудачным, так как фон 
Полю, с которым я должен был там встретиться, пришлось совершить вынужденную 
посадку в Тирренском море. Я изрядно поволновался, пока он наконец не был 
спасен. В то же время помощь итальянских военно-морских и военно-воздушных сил 
в осуществлении поисково-спасательной операции произвела на меня весьма 
обнадеживающее впечатление.