фронту частей и соединений из восточных районов России и об их стратегической 
концентрации. Но уже одно только возрастание интенсивности движения по железной 
дороге, о котором сообщалось в конце октября, должно было насторожить Верховное 
главнокомандование. Приказ отвести войска на прежние рубежи должен был 
последовать самое позднее в середине ноября, когда части наших сухопутных войск 
стали докладывать о прибытии на фронт частей и соединений из Сибири.

Однако Верховное главнокомандование, вдохновленное боями в районе Киева, а 
также Брянска и Вязьмы, завершившимися окружением русских, отдало приказ о 
продолжении наступления на Москву. Приказ этот был встречен в войсках без 
энтузиазма. Особенно это относится к тем, кого он касался в первую очередь, а 
именно к фельдмаршалу фон Клюге, который лишь со временем «оттаял», проникшись 
боевым духом частей, находящихся на передовой, и к Хепнеру, который, как я 
выяснил в ходе наших с ним частных бесед, выступал за то, чтобы «спустить на 
тормозах» упомянутый приказ. Клюге, в этой ситуации проявлявший скорее 
пассивность, чем активность, жаловался на то, что Хепнер слишком колеблется. 
Хепнер в разговорах со мной оправдывал свою позицию проблемами со снабжением 
войск. Положение выглядело далеко не блестящим, когда в конце ноября меня и 
штаб моего воздушного флота отозвали с русского фронта и поездом отправили в 
направлении Берлина. Следом за нами несколько дней спустя отправился штаб 2-й 
авиагруппы.

Как только я понял, что нам придется провести зиму где-то в России, я сразу же 
затребовал зимнее снаряжение, которое благодаря расторопности моего начальника 
транспортной службы было доставлено почти без задержек. Мы также 
воспользовались помощью финнов в создании специальных нагревательных устройств, 
чтобы обеспечить готовность наших частей и подразделений к взлету даже в самые 
жестокие морозы. Уезжая, я знал, что мои люди обеспечены всем, что необходимо в 
зимнее время.

Можно ли сказать, что наши ВВС были недостаточно сильны для того, чтобы 
преодолеть усталость, особенно заметную в армейских частях, и помочь ускорить 
дальнейшее наступление на Москву? Достижения 2-го воздушного флота в период с 
22 июня по 30 ноября говорят сами за себя: им было уничтожено 6670 самолетов 
противника, 1900 танков, 1950 орудий, 26 000 автомобилей и 2800 железнодорожных 
составов. Однако непрекращающиеся боевые действия с 1 сентября 1939-го до 
середины ноября 1941 года серьезно подорвали наши ресурсы, а погодные капризы 
русской осени – дожди, туман и холода – довершили остальное.

После сражения в районе Брянска и Вязьмы передвижения противника в зоне 
окружения лишь в отдельных случаях можно было заметить; концентрация отборных 
дивизий сибиряков не была зафиксирована или же не была расценена как таковая. 
Мы имели дело с небольшими изолированными очагами сопротивления; противник 
располагал большим количеством небольших долговременных огневых сооружений, 
разбросанных там и тут – нашим пилотам, летавшим на больших скоростях, было 
чрезвычайно сложно обнаружить и уничтожить их, особенно в плохую погоду.

Танки «Т-34», которых появлялось все больше, могли передвигаться даже по самому 
непроходимому бездорожью и создавали огромные трудности для летчиков наших 
штурмовиков, которым приходилось, не считаясь с риском, летать над лесами и 
деревнями в их поисках. Армейские части то и дело требовали поддержки с воздуха 
для защиты от атак русских штурмовиков, действовавших на очень малой высоте.
 Приходилось реагировать на эти требования, совершая боевые вылеты, однако это 
не давало большого эффекта. Гораздо более действенным был бы зенитный огонь. 
Несмотря на все трудности, мы продолжали атаковать танки противника с воздуха, 
но не могли нанести им серьезный ущерб.

Чтобы использовать все имевшиеся в нашем распоряжении возможности, мы 
перебросили свои самолеты на аэродромы, расположенные на линии Орел – Юхнов – 
Ржев, которая проходила совсем близко от линии фронта. Однако, даже несмотря на 
это, наши успехи были не слишком впечатляющими. Даже могучие ВВС не смогли бы 
помочь страдающим от мороза и измученным немецким войскам одержать решительную 
победу над почти невидимым противником; тем более этого нельзя было ожидать от 
военно-воздушных сил, ослабленных и измотанных до предела.


*** 

Война на два фронта, которая сама по себе является ошибкой и, разумеется, 
обычно считается нежелательной, по мнению многих людей, вовсе не обязательно 
должна была привести к фатальному для нас исходу. Поэтому мы должны спросить 
самих себя: могла ли Русская кампания, осуществлявшаяся ограниченными силами, 
привести к взятию Москвы и уничтожению военной мощи противника, то есть войск, 
военных центров и военно-промышленных предприятий в европейской части России, к 
концу 1941 года? Рассуждая на эту тему, начинать следует со стратегического 
плана, принятого Гитлером. Я очень хорошо знаю ситуацию, складывавшуюся на 
центральном участке фронта, и уверен в том, что нашими худшими врагами, 
особенно в 1941 году, были время от времени имевшие место периоды непогоды, 
грязь на дорогах и ужасное состояние самих дорог. Если бы не они, взятие Москвы 
не представляло бы проблемы. Тем не менее, даже несмотря на периодические