успеха: за очень короткий промежуток времени мы уничтожили 126 танков и тысячи 
автомобилей противника, разрушили пятьдесят мостов, не говоря уже об огромных 
потерях, нанесенных русским войскам, действовавшим на линии фронта.

В начале этих сражений, поскольку аэродромы, с которых действовали наши 
истребители и легкие бомбардировщики, располагались по линии Шаталовка – 
Смоленск – Витебск, я передислоцировал мой командный пункт в Смоленск. На той 
же линии мы создали возможности для взлета тяжелых бомбардировщиков. Для 
переброски припасов из Орши в Шаталовку впервые были использованы тяжелые 
грузовые планеры типа «гигант». Мы использовали захваченные механические 
транспортные средства русских, пригодные для применения на пересеченной 
местности, а также телеги и подводы местного населения. Наши наземные службы 
нашли применение даже захваченным русским танкам, с помощью которых они 
отражали танковые рейды противника против наших аэродромов.

В то время как мы, командующие войсками группы армий «Центр», в августе 1941 
года размышляли о том, как и где следует продолжить наступление на Москву, а 
наши части и соединения бессмысленно топтались на месте, Верховное командование 
после долгих колебаний и к нашему немалому раздражению приняло решение изменить 
направление главного удара, перенеся его к югу (21 августа 1941 года).

Можно спорить о необходимости переноса направления главного удара в конце 
августа – начале сентября к югу, в район, где действовала группа армий 
Буденного. Однако факт остается фактом – значительные силы группы армий «Центр» 
под командованием фон Бока, а также воздушного флота, которым командовал я, 
были развернуты на юг. Напрашивалась необходимость создания ими Южного фронта 
для того, чтобы дать возможность группе армий «Юг» под командованием фон 
Рундштедта успешно провести операцию по окружению сил Буденного. После четырех 
недель боев (с 28 августа по 26 сентября) судьба армий Буденного, а вместе с 
ними и судьба Киева, была решена. Танковые группы фон Клейста и Гудериана 
соединились 13 сентября в 200 километрах восточнее Киева. Было захвачено более 
650000 пленных, около 1000 танков и свыше 3500 автомобилей.

Я совершил бы несправедливость по отношению к люфтваффе, если бы не упомянул о 
блестящих действиях 2-й авиагруппы. При явном недостатке легких самолетов, 
часть которых была передана 4-му воздушному флоту, действовавшему южнее, 
авиагруппе пришлось вести бои в весьма сложных условиях, поскольку русские 
извлекли уроки из предыдущих столкновений и в дневное время почти полностью 
блокировали наши коммуникации. Из-за плохой погоды летчикам трудно было 
осуществлять операции, удерживая четкий строй. О высоком боевом мастерстве 
наших экипажей красноречиво свидетельствует тот факт, что железнодорожные пути 
в зоне боевых действий благодаря им постоянно оказывались перерезанными. 
Нередко на коротком отрезке железнодорожных путей, блокированном с обеих сторон,
 оказывалось двадцать – тридцать эшелонов противника, которые разносили 
вдребезги наши пикирующие бомбардировщики. Колонны противника до последних дней 
сражения практически не появлялись на шоссейных дорогах; если же это 
происходило, их тут же атаковали с воздуха наши самолеты, нанося им огромные 
потери.

Когда 21 августа 1941 года наши войска получили приказ наступать в направлении 
Киева, споры по поводу Ельнинского выступа прекратились – его можно было 
оставить. После того как была завершена подготовка к использованию 
бомбардировщиков дальнего радиуса действия, состоявшая в установке радиомаяков 
и концентрации собственно самолетов и бомбового запаса, в качестве главной цели 
пилотам дальней авиации была указана Москва – центр военной промышленности и 
связи противника, город, где находилось его правительство. Другие цели, такие, 
например, как крупные авиационные заводы в Воронеже, военные предприятия в Туле 
и Брянске, загруженный до предела Брянский железнодорожный узел и т. п., к 
которым могли подобраться лишь одиночные истребители, да и то только в плохую 
погоду, были альтернативными – их мы пытались атаковать в период 
неблагоприятных погодных условий.

Налеты на Москву вызывали у меня большую озабоченность. Сбитые экипажи 
приходилось окончательно вычеркивать из списков личного состава. Эффективность 
действий русских зенитчиков и осветителей, использовавших прожекторы, 
производила впечатление даже на тех наших пилотов, кому довелось летать над 
Англией. Кроме того, постепенно в воздухе стало появляться все больше русских 
истребителей – к счастью, только в дневное время. Результаты бомбардировок 
русской столицы были несколько менее впечатляющими, чем я ожидал, но это можно 
объяснить размерами территории объекта бомбовых ударов, ослепляющим действием 
прожекторов, создававшим помехи нашим летчикам, а также тем, что бомбовую 
нагрузку наших самолетов приходилось уменьшать из-за необходимости брать на 
борт дополнительное топливо. Однако несколько лет спустя, когда меня 
допрашивали в лагере для военнопленных в Мондорфе в 1945 году, русская женщина, 
выступавшая в роли переводчицы, как-то упомянула об «ужасных последствиях 
бомбардировок», и я с радостью переменил свое прежнее мнение о степени 
успешности действий нашего доблестного летного состава. В любом случае, 
непрерывные налеты на город, помимо их чисто материального разрушительного 
воздействия, создавали атмосферу, способствующую падению русской столицы. Жаль, 
что этот фактор не удалось использовать.