– Начало августа 1941 года. Окружение русских войск в районе Орши – Витебска. – 
9-19.08.1941 года. Гомельское сражение.

– 9-19.09.1941 года. Участие в боях за окружение Киева во взаимодействии с 
группой армий «Юг».

– 2-12.10.1941 года. Запоздалое наступление на Москву силами трех пехотных и 
трех танковых армий, бои, закончившиеся двойным окружением противника в районе 
Вязьмы – Брянска.

– 2.11.1941 года. Наступление Гудериана задержано под Тулой.

– Наступление 4-й танковой группы остановлено под Можайском, неподалеку от 
Москвы. – Кризис в русской столице

Операция «Барбаросса» – такое кодовое название было дано мероприятиям по 
подготовке кампании против России – была, как уже отмечалось, строго секретной. 
Не допускалось никаких утечек информации. О замыслах командования не знали ни в 
войсках, ни в штабах. В течение месяца или двух я считал нецелесообразным 
информировать о ней и мой штаб. 20 февраля 1941 года была создана небольшая 
группа планирования под личным руководством Геринга. Она размещалась в Гатской 
академии ВВС, неподалеку от Берлина. Возглавлявший ее полковник Лебль держал 
меня в курсе того, как продвигаются дела, и консультировался со мной по поводу 
принимаемых решений. В начале 1941 года я летал в Варшаву, чтобы встретиться с 
фон Клюге, командующим тамошней группировкой, а также для того, чтобы дать 
дополнительные инструкции по поводу деятельности наземных служб ВВС в том 
районе. Я побывал там еще раз в мае, чтобы осмотреть место размещения моего 
воздушного командования на будущем Восточном фронте, и обнаружил, что 
инженерно-строительные работы, явно осложненные капризами погоды и 
особенностями рельефа местности, могут быть завершены в лучшем случае лишь к 
началу июня, то есть впритык ко дню «Икс», который был перенесен на 22 июня. 
Проверка показала, что части, выделенные в мое распоряжение Герингом, к этому 
времени будут не готовы оказать группе армий «Центр» необходимую поддержку с 
воздуха. В бурном споре с Герингом, происходившим в его командном поезде, 
который в то время находился к северу от Парижа, при поддержке его начальника 
штаба, моего старого друга Йесконнека, мне удалось добиться своего; по крайней 
мере, мне были обещаны хотя бы минимальные дополнительные резервы летного 
состава и зенитной артиллерии, на которых я настаивал. Я вполне мог понять 
возбуждение Геринга, заявившего мне, что я не единственный, кому требуются 
дополнительные силы и средства. Мы, помимо прочего, должны были продолжать 
военные действия против Англии. Я настаивал на своем по трем причинам: 
во-первых, предыдущие кампании убедили меня, что ВВС необходима поддержка со 
стороны наземных войск; во-вторых, я был весьма скептически настроен в 
отношении боевых действий в воздухе против Англии при серьезном сокращении сил, 
участвующих в них с нашей стороны; и, в-третьих, я верил в то, что моя 
настойчивость даст новый импульс процессу наращивания нашего военно-воздушного 
потенциала.

12 или 13 июня 1941 года я отправился с побережья пролива на последнее 
совещание по плану «Барбаросса», устраивавшееся Гитлером. Официально я еще 
некоторое время оставался на Западном фронте – чтобы все считали, будто 
основные силы люфтваффе под командованием фельдмаршала Кессельринга все еще 
сосредоточены против Англии.

Говоря о блицкриге, я уже упоминал о том, что, когда накануне начала Польской 
кампании Гитлер сообщил мне о заключении пакта о ненападении между Россией и 
Германией, с души у меня упал тяжелый камень. Это произошло 23 августа 1939 
года; теперь же была середина 1941 года. Неужели за минувший короткий 
двухлетний период ситуация настолько изменилась, что я мог отбросить страхи, 
которые некогда меня терзали? После ухода из Дюнкерка британские войска не 
могли больше осуществлять крупномасштабные операции. Не были готовы к 
проведению крупных операций и британские Королевские ВВС. Наш северный фланг 
прикрывали армия Фалькенхорста и воздушный флот Стумпфа, размещавшиеся в 
Норвегии, а наш южный фланг – Африканский корпус Роммеля и итальянцы; наконец, 
в результате быстротечной кампании нами был подавлен балканский очаг 
сопротивления. Вступление в войну Соединенных Штатов находилось под вопросом и 
в любом случае было делом не ближайшего будущего.

Таким образом, наше положение в 1941 году было гораздо менее опасным, чем в 
1939-м. Было ли в таком случае необходимо атаковать Россию? 14 июня в своем 
последнем обращении к генералитету Гитлер снова сказал, что кампания против 
России неизбежна и что мы должны начать ее сейчас, если не хотим, чтобы русские 
напали на нас в невыгодный для нас момент. Он снова напомнил нам о тех моментах,
 из-за которых дружба между Россией и Германией вряд ли могла длиться долго. 
Гитлер отметил явный идеологический антагонизм, который так и не удалось 
ликвидировать, обратил внимание на действия России на Балтийском побережье и на 
ее западных рубежах, очень похожие на мобилизацию, а также на все возраставшую 
агрессивность ее солдат в отношении населения приграничных районов, на 
передвижения войск вблизи границы, на ускоренными темпами проводимое русскими 
наращивание военно-индустриального потенциала и т. д.