по предложению полковника Стумпфа нашел их в списке отставников и привлек к 
работе в интересах растущих военно-воздушных сил, несмотря на то что у них не 
было специальных знаний и навыков. Они заложили надежную основу молодого вида 
вооруженных сил и превратили его из разношерстной беспорядочной массы в 
дисциплинированную организацию.

Для меня самым важным были встречи с подчиненными мне офицерами и специалистами,
 в ходе которых я мог выслушать их пожелания и жалобы и разъяснить им свои 
взгляды на нашу общую задачу. Это требовало времени и до минимума сокращало 
кабинетную деятельность. Ее я мог со спокойной душой поручить моему 
трудолюбивому и талантливому начальнику штаба Шпейделю. Особое внимание я 
уделял тому, чтобы командный состав понял важность роли ВВС в современных 
боевых действиях и осознал, что военно-воздушные силы должны действовать 
скоординированно с сухопутными. В качестве обучающегося или инструктора я 
принимал участие во всех без исключения крупномасштабных маневрах, стрельбах 
зенитчиков на побережье Балтийского моря и тренировках по бомбометанию. Я 
радовался тому, что получаю новые знания и навыки и в то же время у меня нет 
необходимости уподобляться некоему бригадному генералу, который как-то раз на 
стрельбище раскритиковал действия командира одного подразделения и прочитал ему 
лекцию о том, что надлежит делать, чтобы наилучшим образом выполнить огневую 
задачу. На следующий день он вновь высказал свое недовольство, на что командир 
подразделения возразил: «Я всего лишь делаю то, чего вы требовали от меня 
вчера». Ответ генерала был весьма неожиданным: «Капитан, вы что же, хотите, 
чтобы я перестал учиться?»

До такого я не доходил. Но я понимал, что при создании и развитии нового вида 
вооруженных сил все должны работать вместе. Я осознавал, что нужно выслушивать 
мнения разных людей, обдумывать высказанные ими идеи и отдавать должное их 
достоинствам. Другого способа добиться результата, который выдержал бы жесткие 
испытания, не было. Только созданные в таких условиях военно-воздушные силы 
могли обрести зрелость. И хотя ко времени своей первой кампании (Польша) они 
еще не обладали достаточным опытом, они тем не менее уже были способны сыграть 
в ней решающую роль.

ВВС – это вид вооруженных сил, предназначенный для наступательных операций, 
поскольку их массированное использование имеет смысл только в наступлении. 
Следовательно, люфтваффе – если не считать обычную функцию защиты от авиаударов 
– должны были подготовиться к вторжению в глубь Чехословакии и приблизить наши 
оперативные аэродромы к границе. После лета 1937 года передо мной встала задача 
найти место для новой базы ВВС между баварско-силезской и 
силезско-чехословацкой границей для проведения операций на сравнительно 
небольшую глубину и строительства защищенных зенитной артиллерией, имеющих 
налаженную систему снабжения всем необходимым аэродромов с помещениями для 
расквартирования личного состава, техническими сооружениями и прочей 
инфраструктурой.

Аэродромы в Силезии для осуществления операций против Чехословакии были созданы 
и соответствующим образом оборудованы. Ввиду небольшой глубины территории 
Силезии их в случае необходимости можно было использовать для проведения 
операций против Польши. Учения, продолжавшиеся несколько дней, дали нам 
уверенность в том, что мы способны решить любые задачи, которые будут перед 
нами поставлены.

Однако все мы понимали, что нам нужно еще многому учиться и что любая пауза в 
процессе обучения или боевая операция потенциального противника могли серьезно 
отбросить нас назад и подорвать дальнейшее развитие ВВС. Геринг и Гитлер также 
осознавали это. Когда в мае 1938 года мы получили приказ готовиться к 
наступательной операции против Чехословакии, я, как и Геринг, придерживался той 
точки зрения, что чем надежнее воля германского правительства будет подкреплена 
превосходством в военной силе, тем больше вероятность политического решения 
вопроса. Гитлер, который, если верить пропаганде, сдержанно относился к нам, 
военным, сумел убедить противника в силе германского вермахта. Несмотря на наши 
недостатки, о которых мне лично было прекрасно известно, у меня, да и вообще в 
войсках было ощущение, что мы способны решить любые задачи. В моем распоряжении 
были фотографии укреплений на чехословацкой границе. Изучив их, я пришел к 
выводу, что не могу согласиться с утверждениями, что эти укрепления 
представляют собой «вторую линию Мажино». Я ни на секунду не сомневался, что 
наши войска возьмут их штурмом, причем мои зенитные орудия калибра 8,8, ведя 
огонь бронебойными и бетонобойными снарядами, расчистят им дорогу. Для того 
чтобы вселить уверенность в действия сухопутных сил, предполагалось выбросить 
воздушный десант в тылу линии укреплений в районе Ягерндорфа и тем самым 
открыть там Судетский фронт. Осознание того, что их атакуют с севера, запада и 
юга, должно было оказать парализующее воздействие на чехословацкое командование 
и войска и, соответственно, поднять наш боевой дух.

В августе я перебросил свой оперативный штаб в Сенфтенберг в Лаузице, чтобы 
быть ближе к своим частям.

В конечном итоге результаты конференции четырех держав в Мюнхене, состоявшейся 
29 октября 1938 года, принесли мне огромное облегчение, поскольку позволили