самолета и решают идти на посадку. То, что с ними произошло дальше, теперь 
нельзя вспоминать без смеха, однако эта история могла бы закончиться самым 
неприятным образом. 

Исследовав обломки, они установили, что здесь разбился какой-то другой самолет. 


- Возвращаемся, Пистрак, - коротко бросает всегда лаконичный в разговоре де 
Панж, - залезай. 

Пистрак забирается в кабину и усаживается. Де Панж, безразличный ко всему, что 
его окружает, включает зажигание. И вдруг из соседних кустов выбегают два 
русских солдата. Угрожающе размахивая пистолетами и автоматами, они подбегают к 
самолету, вскарабкиваются на крылья и кричат: 

- Кто вы? 

- "Нормандия", - отвечает де Панж. 

В гуле работающего мотора солдатам слышится "Германия"... С руганью они хватают 
де Панжа и Пистрака за шиворот,. стаскивают на землю и приставляют дула 
пистолетов к их вискам. Чудом солдаты не стреляют в своих жертв. Наша военная 
форма не может внушить им доверия. К счастью, к Пистраку скоро возвращается дар 
речи, и только после часа нудных объяснений ему и де Панжу было разрешено 
улететь. 

14 июля поступает приказ о нашем перебазировании. Серая, пасмурная погода. 
Низкие тучи. Липкий, сырой воздух. Вещи собраны мгновенно. "Дугласы" вылетают с 
большей частью обслуживающего персонала. Мы должны присоединиться к ним в 
литовской деревушке Микунтани, на полпути между Вильно и Лидой. 

1-я эскадрилья с Пуйядом во главе взлетает и исчезает на горизонте на небольшой 
высоте. Затем в воздух поднимается 2-я эскадрилья под командой капитана Мурье. 
Наступает наш черед. Я запускаю мотор, за которым с такой любовью ухаживает мой 
верный Лохин. Механики относятся к нам с чувством трогательной дружбы. Надо 
видеть их лица, их горящие взгляды, их счастливые улыбки, когда мы сообщаем им 
о наших победах. Они радуются больше, чем мы. Но когда кто-нибудь из наших не 
возвращался, нам нередко приходилось наблюдать, как они уединялись, чтобы 
выплакать свое горе. 

Все готово. 3-я эскадрилья сейчас вылетает. Но что это?.. Внезапно на бреющем 
полете появляется одно из звеньев 2-й эскадрильи. Мы стараемся разглядеть на 
машинах номера. Это самолеты де Сейна и Лебра. Матрас делает мне знак убрать 
газ. Лебра приземляется совершенно спокойно, но де Сейн беспомощно кружится над 
аэродромом, словно не видя его. И тут мы замечаем, как белая полоса дыма вьется 
вдоль фюзеляжа. Нетрудно определить, что это утечка бензина. Майор Дельфино 
подбегает к микрофону и настойчиво повторяет: 

- Де Сейн, прыгайте! Де Сейн, прыгайте! Кто-то подбегает к Дельфино: 

- Мой командир... У де Сейна в хвостовом отсеке фюзеляжа находится его механик, 
сержант Белозуб... 

Лицо майора мгновенно хмурится. Он понимает, какая трагедия происходит сейчас в 
воздухе, и отходит от передатчика. Жизнь де Сейна больше ему не принадлежит. 
Конечно, де Сейн может еще спастись, выпрыгнув с парашютом, но это означает 
верную смерть механика. Решение принадлежит русским. Прибегает один из 
советских офицеров, которого уже поставили в известность о случившемся. Он 
кричит в микрофон: 

- Де Сейн, прыгайте! Я приказываю! Но лейтенант де Сейн продолжает бороться за 
жизнь сержанта Белозуба. Он старается сделать все возможное, чтобы посадить 
машину. Но это ему не удается. Самолет свечой взвивается в небо, сваливается на 
крыло, переворачивается на спину, пикирует, выравнивается и, переваливаясь с 
боку на бок, устремляется к посадочной полосе, но идет или поперек или под 
углом, но только не по оси. Де Сейн не видит полосу и прекрасно отдает себе 
отчет в том, что нормально приземлиться ему не удастся. Он прибавляет газ. "Як" 
встает на дыбы, задрав нос в небо. Картина ужасная. В последний раз де Сейн 
пытается посадить самолет вслепую. Самолет, словно взбесившись, делает свечу, 
опрокидывается на спину, ударяется о землю и исчезает в огромных языках пламени 
в нескольких сотнях метрах от нас. 

Бледные и безмолвные, наблюдали мы за этой страшной трагедией. Поступок де 
Сейна, отказавшегося выпрыгнуть с парашютом Только потому, что это не спасало 
его механика, - один из самых потрясающих героических подвигов, очевидцами 
которых мы были во время этой войны. Со сжавшимся от горя сердцем, но полные 
гордости за то, что француз так высоко поднялся в своей отваге, мы в полном 
молчании наблюдали за его борьбой. Я потерял близкого друга, с которым все годы 
учился в лицее Сен-Луи- и вместе готовился к поступлению в летную школу. Он 
должен был вот-вот получить звание капитана. Еще в то утро я завтракал вместе с