зрения или двигалось. Блестящие, смелые действия летчиков совершенно ошеломили 
противника; его сопротивление было сломлено, и мы одержали победу. В этой атаке 
было взято две с половиной тысячи пленных, все немцы; наши потери составили 
всего шестьсот человек, и мы лишились только восьми летчиков. 

Эта молниеносная атака явилась наиболее совершенным на то время образцом 
тесного взаимодействия наземных и военно-воздушных сил. Следует отметить, что в 
штабе тактических ВВС существовали серьезные опасения: Конингем считал, что 
риск слишком велик, и отправил офицера, чтобы остановить применение авиации 
таким образом. Но командир авиационного соединения (Гарри Бродхерст) решил 
пойти на этот риск и отказался прислушаться к эмиссару. Когда все завершилось 
громадным успехом при весьма малых потерях, он получил множество поздравлений 
из штаба ВВС в Тунисе и даже из министерства авиации! 
Конец войны в Африке

Было очевидно, что конец войны в Африке близок. 

8-й армии оставалось только пройти через ущелье Габес и соединиться с 
американскими войсками; тогда остатки сил противника окажутся во все сужающемся 
кольце окружения. 

6 апреля у нас произошел однодневный ожесточенный бой на линии Вади — Акарит, в 
котором мы взяли еще семь тысяч пленных. 8 апреля мы соединились с 
американскими войсками, двигавшимися на восток от Гафсы. Теперь мы брали около 
тысячи пленных в день, ни одна армия не может долгое время нести такие людские 
потери и оставаться боеспособной. 

10 апреля мы взяли Сфакс. 

В феврале ко мне в Триполи прибыл начальник штаба генерала Эйзенхауэра Беделл 
Смит, и мы с ним обсуждали, когда 8-я армия сможет соединиться с 1-й к северу 
от Габеса. Тогда я сказал, что буду в Сфаксе к 15 апреля. Беделл Смит сказал, 
что, если мне это удастся, генерал Эйзенхауэр даст мне все, что бы я ни 
попросил. Я ответил, что сдержу свое слово и хотел бы получить самолет для 
личного использования. Беделл Смит охотно согласился. [177] 

Утром 10 апреля я отправил Эйзенхауэру сообщение с просьбой о самолете. 16-го 
прибыл «Б-17» («Летающая крепость»). Я стал весьма мобильным генералом. 
Впоследствии начальник Имперского генерального штаба Брук сурово отчитал меня 
за этот поступок. Сказал, что со стороны Беделла Смита это была шутка, и 
генерал Эйзенхауэр пришел в ярость, когда я потребовал самолет. Я объяснил, что 
в тот день в Триполи это заявление было отнюдь не шуточным. Видимо, Беделл Смит 
не сказал о нем Эйзенхауэру, и тот внезапно оказался перед необходимостью 
выполнять это условие. Брук добавил, что Королевские ВВС вполне могли 
предоставить мне самолет; могли, конечно, но не предоставили — несмотря на мои 
неоднократные просьбы. Эйзенхауэр сделал это немедленно. И он, человек 
замечательный и щедрый, устроил так, что самолет мне был предоставлен до конца 
войны; более того, он предоставил самолет и моему начальнику штаба. Эйзенхауэр 
понимал эту необходимость и действовал безотлагательно. 

10 апреля я написал Александеру, что нужно решить, какая армия будет выполнять 
основную задачу в завершающей фазе военных действий в Тунисе. Рекомендовал 
использовать для этой цели 1-ю армию; равнина к западу от столицы Туниса была 
легко проходима для бронетехники, тогда как на пути моей армии лежала 
труднопреодолимая гористая местность у Анфидавиля и Такруны. Александер 
согласился и попросил меня отправить 1-й армии бронетанковую дивизию и полк 
бронеавтомобилей; моей задачей будет оказывать постоянный нажим на противника и 
наводить его на мысль, что основную атаку будет проводить 8-я армия. Я 
разработал соответствующий план и атаковал позицию у Анфидавиля в ночь с 19 на 
20 апреля. Наступать в горах у Такруны было сложно, однако мы продвинулись на 
три мили. Я совершил перегруппировку и составил план следующей атаки через 
неделю. Эти атаки мне не нравились, я считал, что основной удар нужно наносить 
на фронте 1-й армии, где местность не столь гористая и можно использовать танки.
 

Но ее первая попытка прорваться к Тунису окончилась неудачей. Она состоялась 23 
апреля. 5-й корпус атаковал на участке трех дивизий, каждая была растянута по 
фронту на шесть миль [178] и была усилена тремя бригадами пехоты; это была 
скорее демонстрация, не имевшая никаких надежд на успех. 9-й корпус с двумя 
бронетанковыми дивизиями пытался прорваться где-то на другом участке. Я в то 
время слег с приступом тонзиллита и с гриппом и попросил Александера навестить 
меня, если сможет, в моей штаб-квартире возле Сусса. Он приехал 30 апреля. Я 
сказал, что необходимо перегруппировать обе армии, 1-ю и 8-ю, чтобы можно было 
наступать на Тунис максимальными силами в наиболее благоприятном районе. 

Кроме того, я предложил передать 1-й армии 7-ю бронетанковую дивизию, 4-ю 
индийскую, 201-ю гвардейскую бригаду и дополнительную артиллерию с опытным 
корпусным командиром для руководства наступлением; я имел в виду Хоррокса. 

Наконец, я сказал, что нужно завершить войну в Африке как можно быстрее. Мы