Он назначил совещание на половину четвертого утра на моем командном пункте, а 
потом разбудил меня и доложил о принятом решении. Я его одобрил. Лиз и Ламсден 
прибыли вовремя, и я попросил каждого объяснить ситуацию. Атмосферу этого 
совещания де Гинган очень красочно описал в своей книге «Операция «Победа». 

Я узнал, что в 10-й бронетанковой дивизии одна из танковых бригад уже миновала 
оборонительные рубежи, и существовала надежда, что к рассвету это сделают и 
другие бригады. Однако командир дивизии хотел вернуться за минные поля и 
отказаться от добытого преимущества, объясняя это тем, что при дальнейшем 
продвижении вперед его дивизия может оказаться в невыгодном положении и понести 
тяжелые потери. Ламсден с ним согласился, спросил, не мог бы я лично поговорить 
с командиром дивизии по телефону. Я это сделал немедленно и, к своему ужасу, 
выяснил, что он находится в 16 000 ярдах (примерно в 10 милях) позади передовой 
танковой бригады. Безапелляционным тоном я приказал ему незамедлительно 
отправляться в гущу событий и самому возглавить атаку; он должен вести свою 
дивизию в бой, находясь впереди, а не сзади{11}. 

Я сказал командирам обоих корпусов, что мои приказы остаются неизменными; не 
должно быть никаких отклонений и от моего плана. Я попросил Ламсдена 
задержаться после того, как отпустил остальных, и откровенно поговорил с ним. 
Сказал, что бронетанковые дивизии обязательно должны прорваться через минные 
поля, чтобы получить свободу маневра, и промедление [141] и недостаток 
решительности в настоящий момент могут оказаться роковыми. Если он сам или 
командир 10-й бронетанковой дивизии этого не понимают, то я назначу других, 
которые поймут. 

К. восьми утра вся моя бронетехника вышла на оперативный простор, и мы заняли 
позиции, которые я рассчитывал занять к восьми утра, но сутками раньше. 

В полдень я провел еще одно совещание с командирами корпусов в штабе 2-й 
новозеландской дивизии. Уже стало ясно, что дальнейшее продвижение на 
юго-восток новозеландской дивизии чревато большими потерями, и я решил 
немедленно его остановить. Вместо этого я приказал, чтобы операции по 
«перемалыванию» перенесли на участок фронта, контролируемый 9-й австралийской 
дивизией, продвигающейся на север, к побережью. Новым направлением удара, 
развернутым на 180 градусов, я надеялся застичь противника врасплох. 
Среда, 28 октября

Тяжелые бои продолжались три предыдущих дня, и, глядя на цифры потерь, я начал 
осознавать, что должен проявить осторожность. Я знал, что завершающий удар 
будет наноситься на участке фронта, контролируемом 30-м корпусом, но где именно,
 еще не определился. Теперь же пришла пора завершать подготовку к этому удару. 
Я решил прекратить наступление на южном фланге (13-й корпус) и перейти к 
обороне, не вести там никаких активных действий, ограничившись боевыми дозорами,
 расширить дивизионные фронты, чтобы вывести в резерв дивизии, необходимые мне 
для завершающего удара, новозеландскую дивизию я уже вывел в резерв. 

Теперь вся бронетанковая армия Роммеля находилась против северного коридора, и 
я знал, что там позиции противника не прорвать. Поэтому я приказал и там 
перейти к обороне, а 1-ю бронетанковую дивизию вывел в резерв. 

Я также решил, что с этого момента могу использовать в боях на северном фланге 
только 30-й корпус. И вывел в резерв штаб 10-го корпуса, чтобы он подготовился 
к прорыву. 

Я приказал активизировать действия 9-й австралийской дивизии в направлении 
побережья. Я намеревался нанести завершающий удар вдоль протянувшегося вдоль 
побережья шоссе. [142] 
Четверг, 29 октября

Утром мне стало совершенно очевидно, что немецкие части армии Роммеля 
практически полностью сосредоточены на северном участке фронта. Действия 1-й 
бронетанковой дивизии в северном коридоре и операции 9-й австралийской дивизии 
к северу от побережья убедили Роммеля, что мы пытаемся прорваться на севере 
вдоль побережья, к чему я в тот период и стремился. 

Но мы практически выполнили рекомендации Билла Уильямса. Оттянули немецкие 
части вправо, и теперь они перестали играть роль армирующих спиц в итальянском 
«корсете». Теперь немцы воевали на севере, итальянцы держали фронт на юге, а 
линия раздела находилась чуть севернее нашего первоначального северного 
коридора. 

Я без промедления изменил мой план и решил нанести завершающий удар по линии 
раздела, но захватывая в основном итальянский фронт. Это решение я принял в 
одиннадцать утра 29 октября. 

Оставалось ответить только на один вопрос: когда наносить этот удар? 

Я знал, что операция «Факел» (войска отправлялись из Англии) предполагала 
высадку десанта в районе Оран-Касабланка 8 ноября. Понимал, что наша победа над