наблюдался и общий подъем боевого духа. Думаю, в глубине души солдаты и офицеры 
понимали: если мы потерпим поражение у Алам-Хальфы, то, скорее всего, потеряем 
Египет. Им часто говорили, что все будет так-то и так-то, но теперь они хотели, 
чтобы им не только что-то пообещали, но и показали. У Алам-Хальфы им и 
пообещали, и показали, и после этого сражения 8-я армия поверила в то, что при 
новом командовании она уже никогда не потерпит поражения. 

После сражения у Алам-Хальфы у нас была сложная задача. Мы стояли лицом к лицу 
с основными силами Роммеля между морем и впадиной Каттара на участке 
протяженностью примерно 45 миль. Враг укрепил свои оборонительные порядки на 
беспрецедентном для войны в пустыне уровне. Оборона армии Роммеля держалась, в 
том числе и на мощных минных полях. Открытых флангов не было. И от 8-й армии, 
переходящей в наступление, требовалось: 

первое — пробить брешь в оборонительных порядках противника; 

второе — вывести через нее на оперативный простор в тылу врага 10-й корпус с 
его танками и моторизированной пехотой; 

третье — развить наступление и уничтожить армию Роммеля. [125] 

Задача была неимоверно сложной. Как мы могли обеспечить элемент внезапности? 

Казалось невозможным скрыть от врага тот факт, что мы намерены перейти в 
наступление. Я решил сделать упор на тактическую внезапность, постараться 
скрыть от противника те участки фронта, где мы нанесем главный удар, и точное 
время начала наступления. Это потребовало создания специального плана по 
введению противника в заблуждение, и ниже я расскажу о предпринятых нами мерах. 


Далее, мне хотелось начать наступление в период полнолуния. Наличие у 
противника мощных минных полей требовало, чтобы войска видели, что они делают. 
Период убывающей луны меня не устраивал, поскольку я предполагал, что для 
прорыва обороны нам потребуется как минимум неделя изнурительных боев. Так что 
речь могла идти только о периоде растущей луны. Выходило, что в каждый из 
месяцев мы могли начать операцию лишь в узком, в несколько дней, временном 
диапазоне. Из-за задержки, вызванной подготовкой к отражению наступления 
Роммеля, в сентябре мы не успели провести подготовку, гарантирующую достижение 
успеха. А я считал, что неудач быть больше не должно. Солдаты и офицеры 8-й 
армии вели суровую жизнь. На их долю выпадало слишком мало радостей, но они с 
этим мирились. Им хотелось лишь одного — успеха в боевых действиях, и я дал 
себе слово, что на этот раз они получат его в полной мере. Народ Британии тоже 
жаждал успеха. Слишком долго он видел только неудачи или, в лучшем случае, 
частичные успехи. Но для того чтобы одержать серьезную победу требовалось время.
 Время, чтобы получить в достаточном количестве новое вооружение, обучить 
личный состав пользоваться им, провести учения, отрабатывая те маневры, которые 
следовало выполнять в ходе реальных боевых действий. По прибытии я обещал 8-й 
армии, что не начну наступления, не убедившись, что мы полностью к нему готовы. 
И мы не могли завершить подготовку раньше октября. Период полнолуния начинался 
24 октября. Я решил начать наступление 23-го и сообщил об этом Александеру. 
Уайтхолл отреагировал немедленно. Александер получил указание премьер-министра 
начать наступление в сентябре, чтобы согласовать его с наступлениями русских и 
намеченной на начало ноября [126] высадкой войск союзников на западной части 
северного побережья Африки (операция «Факел»). Александер приехал ко мне, чтобы 
обсудить ответ. Я сказал, что к сентябрьскому полнолунию мы не успеем завершить 
подготовку и наступление захлебнется: если же мы подождем октября, я 
гарантировал полный успех. С моей точки зрения сентябрьское наступление было 
безумием. Следовало ли идти на такой шаг? Александер полностью меня поддержал, 
как, впрочем, и всегда, и в ответе содержались нужные мне строки. В личной 
беседе я сказал Александеру о своем обещании солдатам не начинать наступление 
раньше октября. Поэтому, если бы Уайтхолл продолжал настаивать на сентябрьском 
наступлении, им бы пришлось искать другого командующего. Но мои акции после 
Алам-Хальфы были очень высоки. О переносе наступления на сентябрь речь больше 
не заходила. 
План наступления

Ходят слухи, что планы наступления в Аламейне и последующих операций в Африке 
готовились Александером и штабом ближневосточной группировки, а я их просто 
выполнял. Это неправда. Наступление в Аламейне и последующие операции 
разрабатывались штабом 8-й армии. Я постоянно держал Александера в курсе всех 
наших дел. Он не вдавался в подробности наших планов, не предлагал собственных, 
абсолютно доверял мне и моему штабу. Узнав, что мы хотим, всячески нас 
поддерживал, никогда не отказывал ни в каких просьбах, без этой щедрой и 
постоянной поддержки мы бы не смогли выполнить поставленных перед нами задач. С 
моей точки зрения, он был идеальным командующим ближневосточной группировкой. 
Мне он доверял. 

Первоначальный план операции был подготовлен в первые дни сентября, сразу же по 
окончании битвы у Алам-Хальфы. По этому плану предполагалось одновременно 
атаковать противника на обоих флангах. Главный удар наносился силами 30-го