б) создание разумной структуры командования, что подразумевает передачу 
руководства всеми тактическими операциями на северном направлении и контроля 
над их проведением в руки одного человека. 

Я убежден, что невыполнение этих двух основных условий приведет нас к очередной 
неудаче. 

7. Я буду признателен, если Вы не передадите Бредли того, о чем я писал в п. 3. 
Я не хотел бы, чтобы он думал, будто я запомнил ту историю и специально 
вернулся к ней. 

Всегда Ваш очень преданный друг 

Монти».

К тому времени, когда Эйзенхауэр вернулся в свой штаб и прочел мое письмо, его 
уже ждала телеграмма от генерала Маршалла, сообщавшего, что он видел в 
британской прессе критические статьи и высказывания об американском 
командовании. В телеграмме говорилось, что и президент США, и сам Маршалл 
полностью доверяют ему (Эйзенхауэру) и что назначение британского офицера для 
оперативного руководства или контроля над Бредли будет для Америки совершенно 
неприемлемо. 

У меня осталось впечатление, что Эйзенхауэр не знал, что мне сообщили о 
телеграмме Маршалла. Эта телеграмма закрыла для меня тему «оперативного 
контроля», и я понимал, что не стоит и пытаться заново поднимать ее. 

Мой начальник штаба, Фредди де Гинган, находился в штабе Верховного 
главнокомандования, когда Эйзенхауэр вернулся из поездки и читал мое письмо, 
приводимое выше. Они долго обсуждали поставленные в нем вопросы. [339] 

Де Гинган был потрясен тем, насколько эти вопросы «взорвали» Эйзенхауэра, и он 
тут же приехал в мой тактический штаб, чтобы рассказать мне об этом. Именно от 
него я и узнал о телеграмме Маршалла. Я сразу решил «заткнуться». 31 декабря я 
послал Эйзенхауэру следующую телеграмму: 
«Дорогой Айк, 

я виделся с Фредди и понял, что в эти тяжелые дни у Вас возникло много забот. Я 
честно и прямо изложил Вам свою точку зрения, так как чувствовал, что Вы это 
оцените. Я уверен, что существует множество факторов, понять все значение 
которых я не в состоянии. Независимо от того, какое решение Вы примете, можете 
на сто процентов положиться на меня в отношении его осуществления; я убежден, 
что Брэд поступит так же. Мне очень неприятно, что мое письмо могло так 
огорчить Вас, так что прошу Вас — порвите его! 

Ваш преданный подчиненный 

Монти».

1 января Эйзенхауэр ответил мне: 
«Дорогой Монти, 

сегодня утром я получил Вашу чудесную телеграмму. Я действительно ценю 
выраженное в ней понимание. Искренне надеюсь, что 1945 год станет самым удачным 
во всей Вашей карьере. 

Как всегда, 

Айк».

Тем временем Эйзенхауэр работал над собственным общим планом. 31 декабря, в тот 
самый день, когда я направил ему свое послание, он собственноручно написал мне 
такое письмо: 
«Дорогой Монти, 

прилагаю мой общий план проведения операций в ближайшем будущем. Первым делом 
нам следует хорошенько всыпать противнику и уничтожить все, что мы сможем. 
Затем нам надлежит сосредоточиться на разгроме врага к северу от Прюма — Бонна, 
и тут план отводит особую задачу Вам и Бредли. План предусматривает также 
сосредоточение больших сил к северу от Рура после форсирования Рейна. Эти 
основные задачи в точности повторяют мои намерения, о которых я говорил Вам в 
поезде 28-го числа. [340] 

В отношении командования. Я не согласен, что командующий одной группой армий 
должен проводить собственную операцию и отдавать приказы командующему другой 
группой армий. Согласно моему плану вся американская армия передается под 
командование 21-й группы армий; я рассматриваю это как военную необходимость, и,
 безусловно, это отражает мое полное доверие лично Вам. Если бы дело обстояло 
по-другому, принять такое решение было бы чрезвычайно трудно.