падать, и поломка станции иногда оставляла корабль фактически без надежной 
связи с соседними кораблями. Связь на УКВ имела и свои отрицательные стороны. 
Радиостанции всех кораблей работали на одной и той же частоте и невольно могли 
забивать друг друга. Ничто не может быть более неприятным, чем не иметь 
возможности передать сигналы о каком-нибудь важном маневре, который следует 
немедленно предпринять, только из-за того, что эфир забит бесконечными 
радиограммами по такому, например, обычному вопросу, как довольствие. 

Связь на УКВ имела также некоторые комические стороны. Различное произношение 
двух связистов, ведущих переговоры по УКВ, нередко было источником таких 
искажений, что все буквально валились от хохота, как от удачной шутки в 
мюзик-холле. 

Но все это было осуществлено несколько позже, а пока я командовал эскортной 
группой, зрительная сигнализация все еще являлась основным средством связи и 
управления. 

Разбросанность кораблей и слабая связь между ними привели к необходимости 
натренировать их команды так, чтобы они понимали приказания с одного сигнала и 
чтобы каждый командир корабля без дополнительных указаний понимал, что от него 
требуется. 

Недостаточное соблюдение этого условия нередко приводило к тому, что мы несли 
неоправданные потери в транспортах. 

Теперь все уже понимали, что такие рассредоточенные силы, как наш эскорт, не в 
состоянии обеспечить охранение, полностью гарантирующее транспорты от атак 
подводных лодок. Ходя на зигзаге вокруг назначенного ему места в охранении, 
эскортный корабль мог прослушать асдиком значительное пространство, однако в 
темную ночь любая хорошо управляемая подводная лодка могла незаметно проскочить 
между кораблями эскорта, так как в такие ночи маневрирование зигзагом было 
невозможно из-за опасности столкновения. Лишь в лунные ночи мы были освобождены 
от необходимости жаться к конвою, что требовало большого напряжения, и могли 
сосредоточиться исключительно на поиске противника. В результате я стал 
поклоняться луне, и до сих пор диск молодой луны напоминает мне те темные 
зимние ночи в начале войны, когда штормовая погода и отсутствие лунного 
освещения означали необходимость "висеть" на конвое при видимости, не 
превышавшей 200 метров, в надежде, что к утру все суда будут находиться вместе. 


Иногда торговое судно, по которому я ориентировался и таким образом держал свое 
место, само отрывалось от конвоя, и на рассвете мы обнаруживали, что в 
пустынном штормовом океане оставались только мы да это торговое судно. 

Немецкие подводники были избавлены от необходимости находиться в постоянном 
напряжении. При нахождении под водой о присутствии корабля даже на значительном 
расстоянии их предупреждали шумопеленгаторы, и благодаря этому они могли 
всплыть и провести атаку со свежими силами. 

К счастью, во время перехода, когда я впервые выступал в роли командира эскорта,
 атак со стороны противника не последовало, и я имел время заняться разрешением 
ряда вопросов, которые могли возникнуть в первом же бою. Я нередко обсуждал 
тактические задачи с офицерами в надежде, что кто-нибудь из них ответит на мой 
вопрос. Но ко времени, когда мы рассеяли наш конвой, пройдя около шестисот миль,
 и направились в точку рандеву с другим конвоем где-то в середине Атлантики, 
чтобы отвести его обратно, мы все еще не выработали сколько-нибудь 
удовлетворительного метода контратаки. Очевидно, со временем сами 
обстоятельства продиктуют необходимость тех или иных действий. 

Я немного успокоился, когда узнал, что большинство офицеров "Уокер" были 
опытными профессиональными моряками, привыкшими к наблюдению за темным 
горизонтом, да и сам я, к счастью, имел прекрасное зрение. Кроме того, я в 
течение многих лет участвовал в ночных учениях. Все это позволяло надеяться, 
что в случае если немецкая подводная лодка атакует транспорты в нашем секторе 
охранения, мы сможем обнаружить ее прежде, чем она выйдет в точку залпа. 

Офицер-гидроакустик лейтенант Лэнгтон был моим старшим помощником. Бывший 
офицер пароходной компании, он был прекрасным моряком и штурманом. 

Лейтенанты английского военно-морского флота Старди и Брэй, младший лейтенант 
военно-морского добровольного резерва Уэстлейк, командир минно-артиллерийской 
боевой части Чаплин и мичман военно-морского резерва Манн составляли группу 
офицеров, на которых, как мне вскоре стало ясно, я мог положиться при любых 
обстоятельствах. 

Инженер-механиком "Уокер" был Осборн, произведенный в лейтенанты из 
сверхсрочников. Он с самого начала войны служил на "Уокер" и в любую погоду 
ухитрялся держать его на ходу. Мы по-настоящему оценили его только тогда, когда 
узнали, как обстоят дела на других кораблях такой же старой постройки. Работа 
инженер-механика на этих допотопных кораблях заключалась главным образом в том,