оставались приветливыми и веселыми. Солдатские взводы, мужские и женские, 
проходили по улицам с пением строевых песен, что получалось у них очень здорово.
 Их голоса взлетали выше вековых сосен, стоящих возле причалов. 

Так как некоторые пристани находились на довольно значительном расстоянии от 
Архангельска, добираться туда было довольно сложно. Поэтому поездки в город для 
большинства из нас были редкостью. Ребята, которые постоянно сопровождали нас с 
корабля на берег, имели, казалось, неисчерпаемые запасы рублей. Может быть, это 
было просто потому, что в нищей стране нечего было покупать. Они предлагали нам 
эти бумажки в обмен на сигареты, шоколад и мыло. Установились довольно твердые 
цены: плитка шоколада весом 2 унции менялась на 30 рублей - около 30 шиллингов. 
Хотя та же плитка в красной обертке могла стоить до 40 рублей. Точно так же 
пачка сигарет стоила 40 рублей, но красная пачка - 50. Мы посмеивались над этой 
"краснотой" русских. Но так как у нас не было возможности менять наши фунты 
стерлингов, этот бартер обеспечивал нас местной валютой. 

Когда появлялась возможность, мы закупали продовольствие в международном клубе 
в Архангельске, который посещали наиболее привилегированные слои граждан. Это 
была своеобразная награда за пользу, приносимую ими государству. Клуб хорошо 
снабжался, и потому напоминал цветущий оазис посреди пустыни. Там можно было 
неплохо поесть после наших спартанских рационов. Официантки, похоже, считали 
свою работу лучшей в мире, и весело хихикали, сообщая, что того или иного блюда 
нет. Клуб посещали довольно симпатичные девушки, выглядевшие вполне 
привлекательно в нарядных летних платьях. Они резко отличались от остальных 
женщин, которые казались просто оборванными нищенками. Но мы были потрясены, 
когда одна из девушек улыбнулась, и стали видны 3 или 4 металлических зуба. В 
это стране зубные протезы почему-то делали из металла. 

Танцы, концерты, пение были обычным развлечением в клубе. Но мы редко могли 
выбраться туда с корабля, и далеко не всегда нам удавалось выменять достаточное 
количество рублей. Большинство из нас влачило унылое существование. 

Когда мы уже оказались в порту, в мрачных водах Баренцева моря продолжали 
разыгрываться последние драмы конвоя PQ-17. Поступило сообщение о шлюпке с 
"Алкоа Рейнджера", приставшей к земле в районе мыса Канин Нос. А потом начали 
поступать известия о других моряках с кораблей, потопленных в Черное 
Воскресенье. 

Упомянем для примера моряков транспорта "Питер Керр". В течение 2 дней стояла 
тихая погода, и 2 шлюпки имели возможность двигаться на веслах. Когда усилился 
ветер, они смогли использовать паруса. За 7,5 дней шлюпки прошли 360 миль. 
Второй помощник Уильям Конноли спас секстант и хронометр, поэтому он смог 
довольно точно вести свою шлюпку по карте, уложенной в шлюпку заранее. 

"При спуске на воду руль нашей шлюпки был сломан, и нам приходилось управляться 
с помощью весла. Мне посчастливилось быть одним из троих, выбранных для этой 
работы. Так как нам приходилось очень много двигаться, напрягая все силы, лишь 
у нас троих не подгибались ноги, когда выбрались на землю. 

Мы пристали к берегу на небольшом расстоянии от Мурманска. Когда мы находились 
в миле от суши, к нам подлетел русский торпедный катер и навел на нас пулемет. 
Выяснив, кто мы такие, русские взяли нас на буксир и отвели на соседнюю базу 
подводных лодок. Оттуда нас отправили в госпиталь, где всех уложили на чистые, 
удобные кровати. К счастью, никому из нас не требовалась медицинская помощь. Мы 
должны были лишь хорошенько выспаться. 

После пары дней в госпитале нас перевели в расположенные неподалеку казармы для 
дальнейшего отдыха. Большинство солдат там были женщины-саами, которые не 
обращали на нас никакого внимания. Через неделю нас отвезли в Мурманск. 
Единственным свидетельством того, что раньше здесь был город, являлись торчащие 
печные трубы. Все остальное выгорело дотла. Там нас посадили в поезд и 
отправили в Архангельск". 

Выйдя из Архангельска, корвет "Дианелла" взял курс на север и через 3 дня возле 
Новой Земли встретил 2 шлюпки со спасшимися с "Эмпайр Байрона". К этому времени 
у большинства моряков уже слегка помутился рассудок, им постоянно мерещились 
какие-то корабли. Среди них были два юнги, 15 и 16 лет. Оба обморозили ноги и 
потеряли пальцы, а один и ступню. Плотник Фредерик Купер, оказавшийся после 
гибели судна в ялике, спас молодого третьего радиста Дика Филлипса. Этот 
отважный парень передал другим морякам передатчик, а сам вернулся за приемником.
 Так как шлюпки уже отошли от корабля, он прыгнул в воду. Переохлаждение убило 
его в время первого же похода. Дик скончался на руках у Купера и был похоронен 
в море. Посмертно он был награжден медалью Георга. Среди спасшихся был тяжело 
раненный артиллерист, которому во время эвакуации с тонущего судна едва не 
оторвало палец. Этот человек ни разу не пожаловался, хотя он должен был 
испытывать мучительную боль, когда вода попадала на перевязанную рану. В России 
ему ампутировали поврежденный палец. 

Матрос Уолтер Шеферд находился в одной из этих шлюпок. "Второй помощник 
организовал пение и игру в загадки, но уже на второй день это всем надоело.