Выуженные из моря 

Хотя медицинская служба у русских была поставлена очень плохо, наши моряки 
немедленно были размещены в госпиталях со всеми удобствами, какие имелись. 
Многие из моряков страдали от тяжелых форм простуды и обморожений, что привело 
к нескольким ампутациям. Однако большинство спасенных нуждались только в 
хорошем отдыхе и сне, чтобы восстановить свои силы. После этого они были 
размещены в различных гостиницах по всему городу. 

Вспоминает матрос О'Флаэрти с "Джона Уайтерспуна": "Нас доставили в госпиталь, 
простое одноэтажное здание, перед которым стояла статуя Ленина. Там сестры 
уложили нас в постели и начали пичкать таблетками. У всех нас были частично 
обморожены ноги. В течение 11 дней и ночей я не мог толком поспать. Если я 
резко двигал ногой, даже легкое прикосновение одеяла будило меня. Остальные 
моряки из нашей шлюпки находились в таком же состоянии. Каждую ночь сестры 
обходили нас с таблетками, приговаривая: "Спите... Спите..." Кровати не имели 
пружин, а матрасы, похоже, были набиты соломой. Но мы были благодарны людям, 
которые делали для нас все; что только позволяли их скудные возможности. Мы не 
ждали, что врачи займутся нами. У них было более чем достаточно хлопот с более 
серьезными случаями обморожений. Один молодой матрос потерял обе ноги, руку и 
часть второй. 

После 11 суток в госпитале мы с моим другом сумели наконец выбраться наружу. Мы 
были единственными, кто оправился так быстро. Остальные моряки из нашей шлюпки 
хромали еще несколько недель. И это всего лишь после 72 часов в открытой 
шлюпке". 

Кое-кто из моряков воспринимал происходящее не без юмора. Например, Филлипс, 
третий помощник с "Олдерсдейла", вспоминал, как они вошли в большой зал, 
который был частью госпиталя: 

"Из сборного пункта нас по 6 человек за раз проводили в приемный покой. Поперек 
одного конца комнаты стоял ряд столов, и за ними сидели полдюжины пожилых 
русских матрон, похожих на высохшие яблоки. Они явно не знали английского. 
Кое-как с помощью знаков нам объяснили, что следует раздеться догола. Перед 
каждой матроной лежал журнал. Мы снимали с себя какую-то вещь, называя ее 
по-английски, и это название записывалось русскими буквами. В конце концов, мы 
добрались до кальсон и нательных рубах, и перед нами встал вопрос: а что делать 
дальше? После некоторой дискуссии нам разрешили остановиться, и мы двинулись 
дальше, в огромную душевую. Распылители висели довольно высоко, и душем 
управлял маленький мальчик. Он отрегулировал температуру, и тут вошли несколько 
мускулистых медсестер. Они намеревались мыть нас с помощью каких-то мочалок, 
укрепленных на коротких палках. Те из нас, кто выглядел наиболее мужественно, 
заслужили одобрительные отзывы. Из душа мы вышли в белых пижамах, которые стали 
нашей формой на долгое время. Мы гуляли, разговаривали, танцевали и даже спали 
в этих проклятых пижамах. 

Госпиталь был довольно уютным, но пища - простой и однообразной. Основой 
питания служила картошка. Мы ели ее с мясом и подливкой. Персонал, в основном 
женщины, привлекал внимание спасшихся, но не все эти самцы имели успех. На 
английском почти никто не говорил, хотя старший врач - симпатичная женщина - 
говорила на английском с акцентом Средней Англии. При этом она ни разу не 
выезжала из России. Она была для нас лучом света". 

Артиллерист Эрвин с "Олдерсдейла" был среди тех немногих счастливчиков, которым 
требовался только трехдневный отдых. Он вышел из здания и увидел медиков, 
которые резали траву, похожую на одуванчики. "Мы поинтересовались на языке 
знаков, что они делают. Нам ответили: "Хороший суп". Это означало, что 
получится хороший суп, если туда бросить зайчатины. На обед была пшеничная каша 
с кусочками говядины. Но, похоже, эта корова умерла от старости". 

Наконец, пребывание в госпитале для Филлипса и его товарищей подошло к концу. 
"Нам вернули нашу одежду, причем типичным русским способом. Это был полный 
бардак, и церемония происходила в том же зале, где нас раздевали. Дверь 
открылась, и перед нами на пол вывалили кучу одежды - нашей одежды. С большим 
трудом мы кое-как разобрали ее; меняясь друг с другом, мы сумели одеться почти 
прилично. По крайней мере, мы избавились от пижам. Я сумел сохранить свой синий 
непромокаемый плащ. Он служил мне пальто, накидкой и плащом. 

После этого нас перевезли в приятный госпиталь, размещенный в гостинице 
"Интурист". Нас разместили на самом верхнем этаже по 6 человек в комнате. 
Матрасы; были тощими, зато в них жила масса соседей - свирепых клопов. Как 
только мы улеглись и погасили лампу, они сразу навестили нас, чтобы пообедать, 
причем не только одна семейка, а целое поколение. На следующий день мы 
попытались выкурить их с помощью парафиновых свечей, но не сумели. Зато мы едва 
не подожгли отель. В конце концов прибыла флотская дезинсекционная команда, 
которая чем-то опрыскала комнату. Впрочем, я там больше не спал, перебравшись в 
комнату этажом ниже, где жил личный состав Королевских ВВС". 

К чести спасшихся, следует сказать, что большинство из них сохранило