Все это было встречено с типичным галльским темпераментом. Скоро весь дом был в 
нашем распоряжении.

«Что вы будете есть?» — спросил Марсель.

«Стейк», — ответил один из канадцев.

«А потом? У меня много всяких продуктов».

«Еще один стейк!»

Из кухни появилась мадам с двумя дочерьми и была нам представлена с соблюдением 
всех формальностей. Вскоре перед нами появились стейки, на которые мы 
набросились, так как были страшно голодны. Потом я пил ликер и курил хорошую 
сигару, которые поднесли нам любезные хозяева. Я смотрел на своих канадцев, ни 
одному из которых не было более 23 лет. Их юность и жизнерадостность полностью 
соответствовали этой приятной обстановке. Они уже беседовали с жителями Лувена. 
А мои мысли вернулись к утреннему бою с «мессерами». Я боялся, что Уолли погиб. 
Я молча поднял бокал в память о нем и о всех наших совместных боях с Люфтваффе.

Постепенно атмосфера становилась все более непринужденной. Вскоре мы уже пели 
хором с нашими бельгийскими друзьями. Внезапно двери распахнулись, и появились 
несколько жандармов во главе с сержантом. Их лица были очень суровыми. Сержант 
поинтересовался, что здесь происходит. Он услышал шум чуть ли не на другой 
стороне города. Марсель все объяснил и представил нас блюстителям закона. 
Высокий сержант снял тяжелую каску, сунул руку в карман и вытащил большой 
блокнот. Сначала мы подумали, что он намерен всех переписать, но вместо этого 
он извлек оттуда несколько банкнот и заказал выпивку для всех, провозгласив 
тост в честь Королевских ВВС.

Но пришло время покидать гостеприимное маленькое кафе. Мы погрузились в два 
джипа, чувствуя себя гораздо лучше, чем в тот момент, когда выезжали из Ле-Куло 
несколько часов назад. Когда мы проезжали по узким улочкам Лувена, лил сильный 
дождь. Второй джип проскочил мимо меня, повернул и замер под немыслимым углом, 
стоя на двух колесах. Сквозь залитое дождем ветровое стекло я увидел, что 
кто-то выпал из машины на дорогу прямо передо мной. Лихорадочно крутанув руль 
вправо, чтобы не наехать на человека, я потерял управление машиной. Джип влетел 
в канаву на обочине, подпрыгнул и с лязгом приземлился на другом краю, 
перевернувшись вверх колесами. К счастью, нас всех выбросило из машины, и мы 
шлепнулись в жирную, липкую грязь. Поэтому все закончилось сломанным пальцем, 
парой шишек и несколькими мелкими порезами. Мы снова поставили наш джип на 
колеса, но перед тем, как продолжить путешествие, я отдал строжайший приказ 
второму шоферу. Мы будем следовать друг за другом со скоростью не более 30 
миль/час, и никто никого не будет обгонять. Рано утром мы благополучно прибыли 
в Ле-Куло. Там мы выдрали нашего врача из теплой постели, чтобы перевязать наши 
порезы и ушибы. «Раненых» перевязали и зашили под ободряющие крики более 
удачливых товарищей, но вскоре все умолкли. Я приказал отправляться по постелям,
 чтобы хоть немного поспать. Врач налил мне горячего кофе, и мы присели 
поговорить, когда все ушли.

«Плохая штука, потерять командира эскадрильи. Мы не сможем его заменить. Парни 
следовали за ним всюду. Что же могло случиться?»

«Трудно сказать, док, — ответил я. — В небе слишком много места, и плохо видно, 
после того как строй рассыпался. Я полагаю, его сбил „мессер“. Уолли всегда 
хотел всё ли ничего».

«В любом случае вечеринка пришлась очень кстати. Они сбросили напряжение, и 
теперь с ними все будет в порядке».

«Да. Я полагал, что добрая выпивка — это единственное лекарство для них. 
Спокойной ночи. Спасибо, что заштопали парней».

Я пошел по траве к своему фургону, разделся, выставил Салли с постели и заснул, 
едва упав на подушку.

После войны я узнал, что Уолли нашли мертвым в обломках «Спитфайра», который 
разбился недалеко от места боя.


* * *

Аэродром Ле-Куло был забит несколькими истребительными эскадрильями, и каждый 
раз нам приходилось долго рулить по узким дорожкам, чтобы выйти на ровную 
взлетную полосу. Поэтому мы совершенно не жалели, когда Билл сообщил, что нам 
придется перебазироваться на другой аэродром. Он попросил меня осмотреть новую 
базу как можно быстрее. Это оказался симпатичный зеленый лужок, который, как 
выяснилось, носит вполне подходящее название Грейв (кладбище).