с удобной позиции. Наши наземные войска были специально оттянуты назад, чтобы 
не попасть под собственные бомбы, которые лягут с недолетом. Нам было сказано, 
что бомбардировщики уничтожат все цели в районе диной две мили и шириной милю. 
Но еще до того, как в небо взлетел столб дыма от первого разрыва, мы поняли, 
что слишком много бомб упадут за пределами намеченного района. Я следил за 
безжалостным уничтожением несчастного французского городка и гадал, зачем мы 
взяли кувалду, чтобы расколоть орех. Мы прекрасно знали, что военная ситуация 
требует выбить немцев из Кана, чтобы наши армии могли вырваться на оперативный 
простор. Но мы не были уверены, что для этого нужно стирать Кан с лица земли и 
убивать тысячи его жителей.

Некоторые бомбы имели взрыватели замедленного действия и должны были взорваться 
через 6 часов после налета. Поэтому наступление не могло начаться ранее 
следующего утра. Пролетая неподалеку, я видел немецкий танк, подброшенный в 
воздух, словно игрушка. Он несколько раз перевернулся в воздухе, прежде чем 
упасть обратно.

Вместо того чтобы повернуть на север и улететь в Англию после сброса бомб, один 
из «Ланкастеров» круто спикировал на узел сопротивления к югу от города. Я с 
удивлением следил за этим маневром, так как бомбардировщик сам подставлял себя 
под огонь всех немецких зениток. Может быть, самолет потерял управление или был 
поврежден и мог лететь только так? Но неожиданно «Ланкастер» выровнялся, хотя 
летел все равно на юг на высоте всего несколько футов над дорогой Кан — Фалез. 
Ничего не понимая, я следил за ним. Что делает этот пилот? Но вскоре я понял 
причину полета на бреющем. Эта дорога, которая служила немцам одной из главных 
коммуникаций, была забита неподвижными танками, бронетранспортерами и 
грузовиками. Когда бомбардировщик летел над дорогой, пулеметы носовой и 
кормовой турелей вели непрерывный огонь по вражеским машинам. Легкие зенитки 
буквально заходились от ярости, однако пилот привык к заградительному огню 
тяжелых орудий над германскими городами и не обращал внимания на всякие мелочи. 
Для него это было чем-то вроде развлекательной прогулки. Так школьник с 
радостью удирает из-под бдительного присмотра учителя и наслаждается свободой. 
«Ланкастер» выполнил широкий плавный разворот и повторил свой заход, теперь уже 
двигаясь на север, к Кану. Он величественно плывет над дорогой, и его пулеметы 
выплевывают струи свинца. Вражеские солдаты разбегаются в разные стороны, 
пытаясь спрятаться от пуль под деревьями. Но что это? На сцене появляется 
другой «Ланкастер» и проделывает тот же трюк. Первый бомбардировщик летит на 
север, а второй — на юг. Причем оба следуют строго по осевой линии. От 
столкновения они уходят изящным маневром. Мы, разинув рты, смотрим, как 
четырехмоторные стратегические бомбардировщики выступают в роли 
истребителей-бомбардировщиков. Но вот представление закончилось. Первый 
бомбардировщик набирает высоту, чтобы двинуться в обратный путь, а второй 
завершает свою «штурмовку». Я пристраиваюсь рядом с «Ланкастером», когда он 
берет курс на Линкольншир, и машу рукой отчаянным сорвиголовам. Сегодня мы 
видели две операции бомбардировщиков, которые никогда не будут упомянуты в 
официальных историях. Уже после войны я узнал, что пилотом первого 
бомбардировщика был каменщик из Шотландии Джок Шоу. В то время он был 
командиром собственного «Ланкастера» и заслужил Крест за летные заслуги с 
пряжкой. Позднее он служил моим адъютантом.

Через 2 дня после удара бомбардировщиков Кан перешел в руки англичан. Мы решили 
съездить туда и посмотреть на результаты атаки бомбардировщиков вблизи. Улицы 
были все еще засыпаны обломками, и мы пробирались с огромным трудом. Джип еле 
протискивался между грудами кирпича и воронками. Мне сказали, что план послать 
танковую колонну через Кан на следующее утро после налета пришлось забыть. Мы 
прекрасно поняли причину. Бульдозеры трудились, чтобы хоть немного расчистить 
дорогу, и нам пришлось оставить джип и дальше идти пешком. Здесь и там бушевали 
пожары. Группы французов копошились в обломках, пытаясь извлечь тела родных и 
друзей. В воздухе плыл тяжелый трупный запах. Однако все, с кем мы говорили, 
утверждали, что при налете погибло совсем немного немцев, так как 
оборонительных позиций в районе удара не было. Мы видели разрушения после 
налетов Люфтваффе на Лондон, Шеффилд, Ковентри, Ливерпуль и Манчестер. Но все 
это бледнело перед тем, что мы увидели в Кане. Мы думали, что французы 
пострадали ни за что.

Мы прервали наш визит и немедленно отправились на ближайший пляж. Мы валялись 
на солнце, плавали и старались забыть изуродованные тела, разрушенные дома и 
чувство тяжелого отчаяния, которое оставил вид уничтоженного Кана.


* * *

За несколько недель до D-дня три командира эскадрилий из 144-го крыла и я 
поспорили с нашими товарищами из 127-го крыла, что мы собьем больше вражеских 
самолетов, чем они, в период с D-дня до D плюс 30. Менее чем за сутки до 
окончания срока пари мы лидировали с минимальным преимуществом — 51 самолет 
против 50. Упрямый и агрессивный Томми Брэннеган, который родился в Шотландии 
до того, как семья его переехала в Канаду, занял пост командира 441-й 
эскадрильи, освободившийся после ухода Дэнни Брауна. Весь остаток последнего 
дня пари я провел в воздухе, пытаясь увеличить наше шаткое преимущество. Я