думал, что немецкий пилот пытается совершить аварийную посадку. Если это так, 
он шел на слишком большой скорости, поскольку самолет врезался в зеленый луг на 
скорости 200 миль/час. Его протащило несколько ярдов, подбрасывая на кочках. 
Потом он попал в канаву, и его подбросило в воздух. Крылья и хвост были 
оторваны. Фюзеляж снова грохнулся на землю, рассыпавшись на тысячу кусков.

Мы полетели назад в Сен-Круа, держась на малой высоте. Лишь западнее Кана мы 
временно поднялись на 600 футов, чтобы проскочить над немецкими зенитками. Я 
был страшно измучен и желал только одного — поскорее приземлиться, добраться до 
кровати и уснуть. Мы гнались за противником, и сами побывали в роли дичи. Во 
время последнего столкновения с «Мессершмиттами» мне пришлось выплеснуть всю 
энергию до капли. Я пошел на сознательный, скалькулированный риск, когда 
пикировал сквозь облако, и теперь расплачивался за это. Последние несколько 
миль до аэродрома я летел как в полусне под охраной бдительного Дрепера. Со 
мной такое случилось впервые.

Когда я приземлился в Сен-Круа, начались неизбежные поздравления, пожатия рук и 
похлопывания по спине, так как этот «Мессершмитт» довел мой счет до 33 побед. 
Новость быстро разлетелась вокруг, и через час примчалась толпа корреспондентов.
 Я постарался объяснить им, что моей задачей является увеличение общего счета 
канадского крыла. Выполняя эту задачу, мне удалось превысить достижение Сэйлора 
Малана, но в остальном между нами нет никакого сходства. Малан сражался с 
исключительной отвагой в то время, когда обстоятельства были против него. Он 
возглавлял горстку «Спитфайров» в боях против значительно превосходящих сил 
Люфтваффе. Он был вынужден вести оборонительные бои над южной Англией, и часто 
ему приходилось атаковать бомбардировщики из тактически невыгодной позиции, 
когда над головой висели «Мессершмитты». Он продолжал сражаться, пока исход 
Битвы за Англию не был решен. Малан воевал и в 1941 году, пока его не отправили 
на заслуженный отдых. Я постарался объяснить, что мне, совсем наоборот, почти 
не пришлось участвовать в оборонительных боях. Я всегда вел активные 
наступательные операции. После 1941 года под моим командованием всегда 
находилась эскадрилья, потом авиакрыло, а иногда и два крыла. Я никогда не 
сталкивался с крупными соединениями немецких самолетов, как Малан. Моя задача 
заключалась в том, чтобы внезапно атаковать противника и сбить его. Это была 
совсем иная война. Единственным неудобством, с которым мы сталкивались, была 
необходимость действовать над территорией противника. В этом случае 
единственная пуля в уязвимое место «Спитфайра» могла в лучшем случае отправить 
в лагерь военнопленных до конца войны.

Этот день также был отмечен последним вылетом Дэнни Брауна в составе крыла. В 
начале 1943 года он пришел к нам в Кенли молодым и зеленым. Он совершил первый 
вылет во Францию в составе моей четверки «Спитфайров». За исключительные 
достижения в последующие 15 месяцев он был представлен к Кресту за летные 
заслуги. Теперь он должен был вернуться в Соединенные Штаты для отдыха и 
получал возможность увидеть своих родных в Нью-Джерси. Как и все американцы, он 
страшно хотел снова увидеть родину. Последние дни Дэнни только и говорил о том, 
какой огромный стейк он зажарит, попав домой, о жарком солнце Нью-Джерси и о 
симпатичных длинноногих девушках. А оказавшись дома, он, подобно большинству 
наших товарищей, начнет тосковать и не успокоится, пока не попадет обратно сюда 
же. Я рассказал все это ему в наш последний вечер, однако Джонни лишь смеялся в 
ответ. Он сказал, что если мы и встретимся еще раз, это произойдет в 
Соединенных Штатах. Он предполагал, что будет отдыхать, по крайней мере, 6 
месяцев, но ровно через 11 недель, когда мы перебрались в Голландию, он прибыл 
в часть для нового оперативного цикла.


* * *

Мы провели в Нормандии гораздо больше запланированных 3 недель. Немцы прочно 
удерживали Кан и не позволяли нашим войскам вырваться на равнины к югу от 
города. Наши истребители-бомбардировщики и легкие бомбардировщики II 
Тактической Воздушной Армии много раз бомбили немецкие позиции на окраинах Кана,
 но дисциплинированные немецкие солдаты продолжали упорно сопротивляться. В 
начале июня было решено уничтожить вражеские позиции ударом тяжелых 
бомбардировщиков, хотя кое-кто из генералов возражал. К операции были 
привлечены «Ланкастеры» Бомбардировочного Командования.

Неужели повторится провал в Монте-Кассино (Италия), когда налет тяжелых 
бомбардировщиков создал непроходимые заграждения на пути наступающих войск? 
Неужели мы обречем на смерть множество ни в чем не повинных французов и нарушим 
собственные принципы ведения войны? Разве нельзя использовать тяжелые 
бомбардировщики для решения стратегических задач подрыва промышленной мощи 
Германии? Несмотря на различные военные и нравственные обстоятельства, а также 
ожесточенные споры в командовании ВВС, было принято решение нанести удар по 
Кану. В конце июля, когда солнце скрылось за горизонтом, началась операция.

Хотя «Спитфайры» были подняты в воздух, чтобы прикрыть сотни «Ланкастеров» и 
«Галифаксов» в районе цели, наше участие оказалось лишним. Люфтваффе никак не 
отреагировали на налет. Когда бомбардировщики ложились на боевой курс, мои 
«Спитфайры» держались к западу от города, так что я мог следить за ходом атаки