МИ-5 установила за ним наблюдение. В соответствии с новым планом Берджесс 
должен был согласовать все в Лондоне и побудить Маклина к уходу. 

В четверг, 24 мая 1951 года, на встрече сотрудников СИС, МИ-5 и Форин оффис 
было решено обратиться к министру иностранных дел Герберту Моррисону за 
разрешением допросить Маклина в следующий понедельник. Моррисон подписал 
разрешение в пятницу. А поздно ночью Берджесс и Маклин пересекли пролив и 
начали свое долгое путешествие в Москву. Выбор времени бегства позволял властям 
полагать, что третий человек предупредил их о предстоящем допросе. Подозрения 
пали прежде всего на Филби, но Питер Райт и другие, считают, что это был Роджер 
Холлис. 

Найтли: Итак, кто же их предупредил? 

Филби: Не было никакого предупреждения, если не считать того, что я послал 
Берджессу записку, что охота на Гомера активизируется. Убегая, он в спешке 
оставил письмо в своей квартире, и Бланту пришлось здорово покрутиться, чтобы 
добыть его раньше, чем оно попадет в чужие руки. 

Найтли: Но они бежали в тот самый день, когда Моррисон подписал разрешение на 
проведение допроса. 

Филби: Простое совпадение. Берджесс работал над планом в течение некоторого 
времени, и дата бегства была определена задолго до того, как Моррисон подписал 
разрешение. Незапланированным явилось лишь бегство самого Берджесса. Блант и я 
решили стоять до конца. 

Найтли: Почему Берджесс бежал? 

Филби: Он дошел до предела, был близок к нервному срыву, ближе, чем кто-либо 
предполагал. Его карьера в Англии закончилась, что делало его малополезным для 
КГБ. Мы все так беспокоились о Маклине, что не обращали внимания на Берджесса. 
А он был в состоянии сильного стресса. 

Перед отъездом из Вашингтона Берджесс случайно встретился со своим американским 
знакомым Майклом Стрейтом, который знал о том, что он работает на русских, и 
угрожал выдать его сотрудникам безопасности. 

Найтли: Итак, Берджесс не чувствовал себя способным стоить до конца, как вы и 
Блант? 

Филби: Вероятно. С позиций сегодняшнего дня очевидно, что не только бегство 
Берджесса, но и бегство Маклина было ошибкой. Я знал, какие улики имелись 
против Маклина, и был уверен, что на их основании его вину доказать будет 
невозможно. Он мог бы выкрутиться, пригрозив возбудить дело против Форин оффис. 
Они бы наверняка отступили. А затем, когда через пару лет все бы улеглось, он 
мог бы поехать в отпуск в Швейцарию и оттуда в Москву. 

Найтли: Как жил Берджесс в Москве? 

Филби: Он доставлял здесь руководителям определенные хлопоты. Они делали для 
него все, что могли, но он не успокаивался. В России он хотел заниматься одним 
- возглавлять английский отдел в КГБ. Но шансов получить эту работу из-за 
различных бюрократических препон и ряда других причин у него не было, и это его 
огорчало. Он и Маклин без дела слонялись по Москве, а журналисты преследовали 
их. 

И вот было решено помочь им начать новую жизнь, отправить их в Куйбышев. Маклин 
получил преподавательскую работу и зажил нормально, а Берджесс по-прежнему 
катился вниз. 

Через пару лет преподавательская работа Маклину наскучила и он направил 
Молотову письмо, в котором попросился в Москву. И Молотов подыскал ему работу в 
сфере внешней политики. На этом поприще Маклин преуспел, написал хорошую книгу 
"Внешняя политика Великобритании после Суэца". Британская пресса по-прежнему 
проявляла к нему интерес. Когда г-жа Тэтчер нарушила соглашение с Блантом и 
рассказала обо всем парламенту, некоторые британские журналисты, 
аккредитованные в Москве, пытались взломать дверь Маклина. Потребовалось время, 
прежде чем сотрудники КГБ их выдворили. 

Найтли: Берджессу так и не удалось приспособиться? 

Филби: Нет. Он продолжал катиться по наклонной плоскости. 

Найтли: Вы встречались с ним в Москве? 

Филби: Нет. При жизни мне так и не удалось повидать его. Сотрудники КГБ делали 
так, чтобы мы не встречались во избежание взаимных упреков в случившемся. Жаль, 
что мы не повидались с ним перед его смертью. Он был неплохим другом.