Дональда Маклина (можно было возразить, что Маклин не учился ни в Итоне, ни в 
Оксфорде, и он в самом деле не учился там, но МИ-5 не придала особого значения 
этой детали, считая, что, по мнению иностранцев, все молодые англичане из 
хороших семей должны учиться в Итоне и Оксфорде). Этот список доставил Бобби 
Маккензи одну из счастливейших минут в его жизни. Внимание Бобби привлек 
Гор-Бут. Почему? Он учился в Итоне и Оксфорде; он поступил в министерство 
иностранных дел в середине 30-х годов; он был знатоком классической литературы, 
и поэтому псевдоним "Гомер" вполне подходил к нему, а, кроме того, имя Гомер 
по-русски созвучно с именем Гор. Что касается убеждений, то Гор-Бут был 
христианином и трезвенником. Чего еще надо? Это была неплохая идея, и я 
надеялся, что она займет Лондон по крайней мере на несколько дней. 

Берджесс собрал свой багаж и уехал. В последний вечер мы обедали в китайском 
ресторане, где в каждой кабине был репродуктор и играла музыка, которая 
помогала заглушать наши голоса. Шаг за шагом мы обсудили весь план. По прибытии 
в Лондон Берджесс должен был встретиться с советским другом и информировать его 
обо всем. После этого, приготовив лист бумаги с указанием времени и места 
встречи, он должен был нанести визит Маклину в его кабинете и передать ему этот 
листок. Затем ему предстояло прийти на эту встречу с Маклином и ввести его в 
курс дела. С этого момента я уже отключался от операции. Берджесс выглядел 
расстроенным, и я догадывался, что было у него на душе. Когда на следующее утро 
я привез его на станцию, моими последними словами, сказанными полушутя, были: 
"Смотри и сам не убеги". 

Осенившая Маккензи идея в отношении Гор-Бута не произвела особого впечатления 
на МИ-5. Изучая свой короткий список, они искали человека из ряда вон 
выходящего, который меньше всего соответствовал обычному типу дипломата. Это 
был разумный метод, и в результате они поставили имя Маклина во главе списка. 
Он никогда не увлекался светскими развлечениями дипломатического корпуса и 
предпочитал общество независимых умов. В отличие от него все другие люди в 
списке удивительно соответствовали нормам своего круга. Сообщив нам свои выводы,
 МИ-5 информировала нас, что Маклином, вероятно, займутся, когда дело против 
него будет завершено. Тем временем ему будет закрыт доступ к некоторым 
документам министерства иностранных дел, а сам он будет взят под наблюдение. 
Два последних решения, принятые, видимо, с целью успокоить американцев, были 
неразумными. Но я не видел причин критиковать их. Я рассудил, что со временем 
они могут сослужить мне хорошую службу в случае каких-либо неприятностей, и 
оказался прав. 

Тем не менее, меня встревожила скорость, с которой развивалось дело, и на 
следующей встрече с советским коллегой я предупредил его, что надо торопиться. 
У меня оказался также предлог написать прямо Берджессу. Заведующий транспортом 
посольства дважды спрашивал меня, что делать с "линкольном" Берджесса, который 
тот оставил в гараже. Использовав этот предлог, я написал Берджессу, что, если 
он немедленно не примет мер, будет слишком поздно, потому что я отправлю его 
машину на свалку. Ничего другого я сделать уже не мог. Однажды рано утром мне 
позвонил по телефону Джоффри Патерсон и сообщил, что только что получил ужасно 
длинную телеграмму из Лондона с грифом "Весьма срочно". Он отпустил свою 
секретаршу на неделю в отпуск, а лично ему потребуется целый день, чтобы 
расшифровать телеграмму. Он просил прислать ему в помощь мою секретаршу. Я 
отдал необходимое распоряжение и присел, чтобы успокоиться. Это наверняка было 
то самое. Попался ли Маклин или успел скрыться? Мне не терпелось броситься в 
посольство и самому помочь в расшифровке телеграммы. Но, несомненно, было 
благоразумнее заняться своими обычными делами, будто ничего не случилось. Придя 
в посольство, я пошел в кабинет Патерсона. Он был бледен. "Ким, - прошептал он, 
- птичка улетела". Я изобразил на лице выражение ужаса (надеюсь, мне это 
удалось): "Какая птичка? Неужели Маклин?" "Да, - ответил он. - Но хуже того: 
Гай Берджесс бежал вместе с ним". Тут уж мой ужас был неподдельным... 




Глава XII.

Испытание.


Бегство Берджесса вместе с Маклином поставило меня перед роковым решением. Еще 
в самом начале, когда мы обсуждали план побега Маклина, мои советские коллеги 
допускали, что какие-либо непредвиденные обстоятельства могут поставить меня в 
опасное положение. На этот случай мы разработали план побега для меня, и 
решение о введении его в действие я должен был принять сам в случае крайней 
необходимости. Было ясно, что исчезновение Берджесса вызывало такую 
необходимость, но была ли она крайней? Пришлось отложить решение на несколько 
часов, чтобы успеть сделать два срочных дела. Первое - освободиться от всего 
того, что могло скомпрометировать меня; и второе - прощупать настроение в ФБР, 
так как от этого могли зависеть детали моего побега. В первую очередь нужно 
было избавиться от некоторых вещей, связанных с моей работой, но я решил, что 
это подождет, так как показалось бы очень странным, если бы, услышав новость о 
Берджессе и Маклине, я сразу покинул бы посольство. Кроме того, телеграмма