решили обратиться в новую веру и таким образом избежать военного трибунала. 
Английским представительствам дали строгие указания не давать никаких обещаний 
ни одному немцу без предварительной консультации с Лондоном. 

Однажды некий немец явился в английскую миссию в Берне и попросил свидания с 
военным атташе, назвав себя ответственным работником министерства иностранных 
дел Германии. Немец говорил, что привез с собой из Берлина чемодан, полный 
документов своего министерства. Услышав такое головокружительное заявление, 
атташе немедленно выставил немца за дверь. Его последующие попытки увидеться с 
главой миссии были отвергнуты подобным же образом. Такую позицию официальных 
английских представителей нельзя осуждать, так как тогда казалось маловероятным,
 чтобы кто-нибудь набрался смелости пройти через пограничный контроль немцев с 
чемоданом, содержащим незаконно вывозимые официальные документы. 

Немец, однако, был полон решимости добиться своего. Потерпев поражение в 
английской миссии, он попытал счастья у американцев. Их правила оказались, 
по-видимому, более гибкими, чем наши. Секретарь миссии, решив, что этим делом 
должны заняться "рыцари плаща и кинжала", предложил посетителю обратиться к 
Аллену Даллесу: "Четвертая дверь по коридору налево". Даллес был тогда главой 
бюро УСС в Швейцарии. Выслушав рассказ незнакомца, он благоразумно попросил 
разрешения осмотреть содержимое чемодана и без колебаний установил, что 
материалы подлинные. Все это привело Даллеса в такое лирическое настроение, что 
он сразу же начал готовить официальное донесение в Вашингтон. "Если бы вы 
только видели эти документы, - писал он, - в их первозданной свежести!" С 
документов сняли копии и послали в Вашингтон, а УСС честно поделилось ими с СИС.
 Поскольку документы исходили из Швейцарии, их послали вначале Дэнси. Я уже 
говорил, что Дэнси проявлял большой интерес к Швейцарии еще с довоенных времен. 
Позже этот интерес превратился в неистовую одержимость собственника. Дэнси 
негодовал, что УСС обосновалось в Швейцарии, и не упускал возможности принизить 
работу Даллеса. Узнав, что берлинские документы попали к Даллесу, Дэнси, должно 
быть, пережил жестокий удар - об этом говорят его письменные замечания. Дэнси, 
однако, умел быстро оправляться от потрясений. Нельзя было допустить, чтобы 
Даллес урвал у него из-под носа такой сенсационный материал! Следовательно, 
материал был явной дезинформацией, и Даллес попался на удочку как мальчишка. 

Борьба с враждебными разведывательными службами, занимающимися дезинформацией, 
входит в функции контрразведки, поэтому Дэнси пригласил Каугилла обсудить это 
дело. Что происходило на их совещании, подробно не протоколировалось, но, 
безусловно, Каугилл ушел под впечатлением, что и в его интересах доказать 
подложный характер документов Даллеса. Каугилл, конечно, не изучил документы ни 
при их получении, ни после. Он был слишком занят и слишком утомлен, а 
ведомственные интриги заставили его играть на руку Дэнси. Каугилл почти 
окончательно отошел от Вивьена. Его отношения с шефом, хотя и довольно хорошие, 
все-таки не были настолько близкими, как ему хотелось бы. А у Дэнси с шефом 
были очень тесные отношения, поэтому, доказав, что Даллеса надули, Каугилл 
надеялся извлечь немалую пользу и для себя. 

Такова была картина, составленная мной на основе беспорядочной переписки между 
Дэнси и Каугиллом. Мне пришлось немало поломать голову. Примерно в это же время 
у меня созрел один план, но он требовал осторожного, подхода. Я очень хотел 
получить должность, которая вскоре освобождалась, и мне нельзя было позволить 
себе испортить отношения ни с кем, кто бы мог оказать мне в этом содействие. 
Каугилл, Вивьен, Дэнси, МИ-5, министерство иностранных дел, шеф - все они 
составляли части одной головоломки, и было чрезвычайно трудно с позиций моего 
относительно невысокого поста определить, как они поступят, когда для меня 
настанет время действовать. Правда, я уже давно пришел к выводу, что, хотя 
политические маневры и могут быстро принести результаты, эти результаты 
окажутся прочными лишь в том случае, если они основаны на солидной и 
добросовестной работе. Поэтому я решил изучить материалы Даллеса и оценить их 
по достоинству. Если они бесспорно подлинные или, напротив, подложные, я так и 
скажу. Если же после изучения документов нельзя будет сделать совершенно 
определенный вывод, я заново рассмотрю политические аспекты этого дела, прежде 
чем решить, на чью сторону стать. 

Подавляющее большинство документов составляли телеграммы, полученные 
министерством иностранных дел Германии от его представительств за границей. 
Значит, прежде всего мне следовало проверить у наших экспертов-шифровальщиков, 
не поступали ли к ним перехваченные телеграммы, совпадающие с материалами 
Даллеса. Из дела не было видно, чтобы предприняли эту элементарную меру. Дэнси 
и Каугилл ограничились лишь беглым просмотром документов в поисках сомнительных 
мест и противоречий, чтобы подкрепить свою версию об их подложности. Памятуя об 
указании Каугилла поддерживать тесную связь с Дэнси, я долго думал, следует ли 
посоветоваться с ним о целесообразности обращения к шифровальщикам. Мне не 
хотелось этого делать, поскольку я полагал, что Дэнси выступит против такого 
предложения. Еще раз пересмотрев дело, я нашел адресованную Каугиллу резолюцию 
Дэнси: "Передается Вам для действий, которые сочтете необходимыми". Теперь у 
меня было достаточно веское основание, чтобы поступать по собственному 
усмотрению. 

К тому времени государственная школа кодирования и шифровального дела