территории Испании. Решительный протест, основанный на подробных и убедительных 
доказательствах, был бы вполне уместным. Конечно, я не надеялся, что генерал 
Франко предпримет какие-то меры против своих немецких друзей, но нисколько не 
сомневался, что он по-дружески предупредит их об осведомленности английской 
разведки. Мне вспомнился генерал Уэстмэкотт, начальник чрезвычайного 
разведывательного управления из книги Комптона Маккензи "Разжижение мозгов", и 
его изречение: "В конце концов, весь смысл секретной службы заключается в том, 
что она должна быть секретной". Были все основания полагать, что Густав Ленц, 
начальник отделения абвера в Испании, будет страшно потрясен, если мы сумеем 
показать, что его секреты уже перестали быть секретами. 

Прежде всего, надо было убедить Каугилла, что это стоящая и осуществимая 
операция. Обвинения со стороны англичан должны были строиться главным образом 
на информации, полученной путем радиоперехвата, а Каугилл ревностно охранял ее 
даже от других английских организаций. Смысл моего предложения заключался в том,
 чтобы вручить соответствующий документ недружественному испанскому 
правительству в надежде, что оно доведет его содержание до сведения немцев. К 
моему величайшему облегчению, Каугилл отнесся к этому предложению благосклонно. 
Он понес шефу мой проект, в котором я изо всех сил старался скрыть источники 
нашей информации. Шеф одобрил проект. К счастью, связующим звеном между 
министерством иностранных дел и СИС в то время был Питер Локсли, человек столь 
же энергичный, сколь и обаятельный. Он с энтузиазмом поддержал проект. Вскоре 
сэру Сэмюелю Хору, тогдашнему английскому послу в Мадриде, направили указание 
выразить решительный протест генералу Франко. В подкрепление протеста посол 
должен был передать испанцам экземпляр моего меморандума. 

Писать о сэре Сэмюеле приятные вещи трудно, но истина обязывает меня признать, 
что в данном случае он справился с поручением великолепно. Посол одел 
ответственных работников своего аппарата в парадную форму и повез их в полном 
составе к главе испанского государства. Что сказал тогда Франко, пока 
неизвестно, но результаты превзошли все ожидания. В последующие два-три дня 
Мадрид и Берлин обменивались паническими радиограммами. При этом немцы срочно 
приняли всякого рода бесполезные чрезвычайные меры. Окончательная победа пришла 
в форме категорического приказа из Берлина в Мадрид: "Операцию "Бодден" 
полностью прекратить". Англичане по-прежнему продолжали перехватывать и 
расшифровывать радиограммы, а это означало, что проведенная операция не 
скомпрометировала их главный источник. 

Ободренные успехом в Испании, мы начали аналогичную акцию против немцев в 
Португалии, но достигли незначительных результатов. В Испании у нас была 
совершенно определенная задача: ведь генерал Франко сам объявил себя союзником 
нашего врага. За редким исключением его старшие чиновники горячо 
симпатизировали странам оси. В Испании мы могли быть достаточно уверены, что, 
где бы ни был нанесен удар, мы причиним ущерб нашим вратам. Министерство 
иностранных дел меньше, чем обычно, проявляло сдержанность и не опасалось 
погладить Франко против шерсти, если для этого были веские основания. Что 
касается разведки, то у СИС в Испании было так мало друзей, что не приходилось 
бояться репрессий со стороны противника. 

В Португалии политическая обстановка сложилась иначе. Мало сказать, что она 
была неясной. Она была очень запутанной. Правда, доктор Салазар сочувствовал 
странам оси, но он был гораздо осторожнее своего коллеги - диктатора Испании и 
придерживался более нейтральной позиции. Опасаясь нарушить политику равновесия 
Салазара, министерство иностранных дел воздерживалось от решительных действий: 
ведь Салазар мог изменить свою политику не в пользу Англии. У разведчиков на 
этот счет имелись свои, более узкие соображения. Мы знали, что несколько высших 
португальских чиновников получают деньги как от немцев, так и от СИС. Было 
трудно определить, на кого они больше работали, если вообще кто-нибудь извлекал 
пользу из этого запутанного положения. Но я совсем не хотел, чтобы эти 
чиновники пришли к нам с требованием возместить "левый" заработок, который они 
могли потерять в случае изгнания их немецких казначеев. 

Все это обусловило как содержание протестов министерства иностранных дел, так и 
форму их представления. Визиты старших чиновников посольства в полной парадной 
форме к хитрому доктору не устраивались. Английский посол сэр Рональд Кэмпбелл 
обычно обсуждал эти вопросы в уютном кабинете португальского министерства 
иностранных дел Сампайо, который проявлял немалую дипломатическую находчивость 
в своих ответах. Со стороны немцев, говорил он, очень нехорошо злоупотреблять 
нейтралитетом португальцев, как это написано в протесте. Но уверены ли мы в 
своих источниках? Он сам сталкивается с большими трудностями при оценке 
сообщений разведки. И вообще, все это - дело чрезвычайно щекотливое и сложное. 
Например, он слышал, что другие государства тоже недалеко ушли от немцев в 
своей незаконной деятельности на португальской территории. Если португальское 
правительство предпримет какие-то меры против немцев, германское правительство 
может настаивать на подобных мерах и против других государств. Настойчивость в 
вопросах такого рода поставила бы португальцев перед ужасной дилеммой. Он, 
Сампайо, разумеется, незамедлительно передаст протест сэра Рональда доктору 
Салазару, но со своей стороны сомневается, что доктор предпримет какие-либо 
меры без самого тщательного изучения этой многосторонней проблемы. Выразив 
таким искусным образом свое предупреждение, Сампайо заканчивал его перлом