время стремясь быть ею не замеченными. Наконец ее сигнальщики обнаружили нас, 
так же как и мы их, и она ушла на глубину еще до того, как мы успели занять 
позицию для атаки. Тем не менее эта погоня дала нам очень хороший урок, и мы 
вернулись на базу субмариной более высокого класса. 

Следующий наш боевой поход пришелся мне очень по вкусу: нам выделили 
определенный участок моря и разрешили топить все, что мы там найдем. При этом 
нас регулярно снабжали данными разведки о передвижении вражеских кораблей. 
Никаких попыток руководить нами с базы не предпринималось. Связь с нами она 
держала лишь время от времени: в Средиземном море субмарины дежурили по две-три 
недели или даже меньше в том случае, если заканчивался запас торпед, которых мы 
несли двенадцать штук. Им определяли конкретные участки моря, но никто не знал, 
где они находятся, до тех пор, пока радисты не перехватывали вражеский сигнал 
SOS. Ничто не могло взбесить командира лодки больше, чем приказ о передвижении, 
отданный именно в тот момент, когда он видел перед собой цель и готовился к 
удару по ней. 

Глава 11. 

"Сафари" открывает счет 

Шел июль 1942 года. Именно в это время "Сафари" впервые получила возможность 
действовать. Районом нашего патрулирования стало восточное побережье острова 
Сардиния. Участок казался не слишком укрепленным и защищенным, за исключением 
острова Маддалена на севере и порта Кальяри на юге. Поскольку мы еще не 
акклиматизировались как следует, я решил не начинать бегать, не научившись 
по-настоящему ходить, и в качестве места действия выбрал залив Орозеи, на 
полпути между этими двумя точками на карте. Большей частью море оказалось 
глубоким почти до самого берега, и именно невдалеке от берега мы надеялись 
найти наши цели. Итальянцы не отваживались выходить в открытое море и большей 
частью в своих передвижениях надеялись на прибрежные воды. Небольшие каботажные 
суда перевозили главным образом бензин и боеприпасы; они держались недалеко от 
берега, затем пересекали участок открытого моря по направлению к побережью 
Северной Африки у мыса Бон в Тунисе, а затем вдоль пустынного берега шли на 
восток, где старались подойти как можно ближе к территории, оккупированной 
армией Роммеля. 

Воскресным днем, когда команда возносила молитву, нам попалась первая жертва. 
Божественную службу пришлось прервать самым бесцеремонным образом, все заняли 
свои боевые места, и субмарина пошла в атаку. Жертвой оказался старомодный 
пароходик, к тому же без сопровождения, если не считать летающий над ним 
гидросамолет. Для большинства из нас эта атака стала первой, помимо неудачных 
попыток напасть на два крейсера и подлодку во время прикрытия последнего конвоя 
на Мальту. 

На практике погружение очень мало отличалось от обычного учебного, поскольку 
каждый, как всегда, занимался своим делом. Значительная часть экипажа во время 
погружения должна была контролировать поведение субмарины; это занятие всегда 
идет по одному плану - и в учебных, и в боевых условиях. Разница заключается 
только в уровне внутреннего напряжения людей. Основное же отличие состоит в 
цене ошибки, даже самой маленькой. Именно поэтому на субмаринах мы никогда не 
использовали термин "Быстрое погружение", говорили просто "Погружение", чтобы 
подчеркнуть, что и в боевых, и в учебных условиях все находится под контролем 
на случай нештатной ситуации. Когда все уже предусмотрено и вы застрахованы от 
непредвиденных опасных маневров, можете погрузить лодку, задействовав при этом 
примерно одну треть экипажа; это называется пробным погружением. Если придется 
открывать артиллерийский огонь, то в этом случае около трети экипажа придется 
отозвать с постов, чтобы собрать орудийные расчеты. Торпедные аппараты, 
например, в таком случае будут управляться уменьшенным составом. Матросы 
торпедного и машинного отсеков переводятся на обслуживание орудий, и таким 
образом, при необходимости использовать орудия, все оказываются чрезвычайно 
загружены работой. 

Нам не удалось подойти на расстояние, достаточное для торпедного удара, поэтому 
мне представилась возможность применить свою теорию по поводу эффективности 
использования орудий во время плавания в Средиземном море, несмотря на 
активность воздушных дозоров, контролирующих самые оживленные маршруты. 
Воздушные дозоры, разумеется, ограничивали свободу передвижения подлодок, 
принуждая их в течение дня сохранять состояние полного погружения, хотя в ясную 
погоду хороший сигнальщик (а без круглосуточного наблюдения дни субмарины 
сочтены) всегда издалека увидит самолет и даст сигнал к погружению еще до того, 
как тот заметит субмарину. В нашем распоряжении всегда оказывалась ночь, 
оставляющая достаточно времени, чтобы зарядить аккумуляторную батарею и 
отправиться в необходимый район действия, поскольку враг еще практически не 
использовал радарные установки. Надо сказать, что в Средиземном море вражеская 
авиация вообще нас не беспокоила. По сравнению с летом 1940 года, проведенным у 
берегов Норвегии, обстановка складывалась достаточно благоприятная. Причина, по 
которой британские субмарины несли большие потери, заключалась в необходимости 
находиться слишком близко к берегу, поэтому противнику удавалось 
сконцентрировать и авиацию, и надводный флот. А кроме того, постоянно