это всегда вызывало чувство облегчения и удовлетворения. Хотя передвижение 
судов вновь поставило нас перед левой колонной, мы тихо шли под их носами, 
выбирая позицию для точного залпа по большому судну в правой колонне. 

На этой стадии операции я записал в своем корабельном журнале: "Очевидно, что 
только сбой в торпедах может стать причиной неудачи". 

Эта приятная мысль оказалась грубо опровергнутой в 14.55, когда враг неожиданно 
резко изменил курс влево, поставив нас слишком близко к своему левому борту, 
настолько близко, что стрелять стало невозможно. Мы не могли зайти справа, 
поскольку там был корабль эскорта, причем в самой неудобной для нас позиции; 
еще один зигзаг - и мы вновь оказались у его носа, хотя раньше уже прошли 
позади траверза. 

С другой же стороны колонна кораблей по левому борту, чьи носы мы только что 
миновали, изменила курс влево, и сейчас мы находились в удобном положении для 
атаки с близкого расстояния, если, конечно, могли вовремя развернуться; сейчас 
мы стояли кормой к противнику. 

Разворачиваться нам было и некогда, и негде - между колоннами едва виднелся 
зазор. Если бы мы значительно увеличили скорость, то этот вражеский эскорт 
немедленно нас засек; в то же время, если бы мы развернулись полностью и 
направили торпеды на левую колонну, это привело бы к неудобному градусу для 
прицела; пока бы мы развернулись, они могли уже почти миновать нас. И все равно,
 на таком близком расстоянии мы имели прекрасные условия для нанесения удара. 

Во все времена достаточно неприятно оказаться в середине конвоя, совершающего 
активную перестройку и постоянно изменяющего курс, но в проливе Скагеррак в это 
время года подобное положение казалось особенно опасным. 

Весной таяние снега вызывало значительный приток пресной воды в соленые воды 
Скагеррака, и это создавало слой воды небольшой плотности, распространявшийся 
немного ниже глубины, которую захватывал перископ. Субмарина могла лежать на 
плотном слое{12} ниже этого так, словно лежит на дне. Если же вы хотели уйти 
еще ниже, то, чтобы миновать этот плотный слой, должны были взять на борт 
дополнительно шесть тонн балластной воды. А это означало, что в случае 
необходимости субмарина не могла быстро уйти на глубину и теряла единственный 
способ защиты, если вражеское судно внезапно поворачивало и угрожало 
столкновением. Риск тарана постоянно присутствовал в случае атаки с прикрытием, 
особенно если вы проводили лодку сквозь линию охраны на глубине работы 
перископа. 

Я предвидел эти трудности и приготовился к ним; мы оснастили "Силайон" 
предохранительными тросами, которые не дали бы основным противоминным тросам 
обмотаться вокруг винта в том случае, если бы они оказались порванными, а это 
вполне могло произойти, если бы при столкновении мы потеряли тумбы перископа. 

Крайне неприятное ощущение возникало при тяжелом повороте неподатливой лодки 
под всеми этими болтающимися вокруг кораблями, тем более что в итоге мы вовсе 
не получали гарантий удобного и удачного выстрела. На этот раз, однако, мы 
располагали одним устройством, которое могло помочь. Наши торпеды могли быть 
установлены таким образом, чтобы повернуть на 90 градусов, не больше и не 
меньше, после того как они выйдут из трубы торпедного аппарата, избавляя нас от 
тяжелого труда по развороту самой лодки. Если бы система работала, это было бы 
величайшим благом. Однако офицеры смотрели на нее с большим подозрением: они 
знали, что наши торпеды не любят двигаться прямо, а уж о том, чтобы повернуть 
их на заданный угол, и говорить нечего. А если это так, то вы не могли 
рассчитать и угол прицела. 

"Девяностоградусный", как его прозвали, не снискал популярности у практиков, а 
скоро оказался отвергнут и всеми остальными; но в то время канцелярские ученые 
мужи, существовавшие в мире бумажных инструкций вдалеке от реальной жизни, 
смотрели на него сквозь розовые очки. Поступил циркуляр, указывающий, что 
"девяностоградусный" должен применяться. 

Если следовало построить для этого прибора декорации, то они уже были готовы. 
Война еще находилась в своей первой стадии, мне еще предстояло приобрести то 
циничное отношение к нашим торпедам, которое пришло с опытом. Я думал, что, 
возможно, зря не доверяю торпедам, тем более что приказано прибор использовать. 
Но вина за то, что я сделал это, равно как и ответственность, полностью лежала 
на мне; командир субмарины имеет беспрецедентную возможность использовать 
"слепую" тактику, впервые примененную величайшим из моряков - лордом Нельсоном. 
Но этот путь казался также очень заманчивым выходом из сложившейся ситуации, 
поэтому я и решил пойти по нему. 

Мы оказались между двумя колоннами, представлявшими собой цели, носом к правой 
из них, но слишком близко, чтобы стрелять. Колонны находились на расстоянии 
примерно трех кабельтовых, то есть 600 ярдов, друг от друга. Это кажется 
хорошей дистанцией, но на море, к сожалению, оставляет мало места для маневра. 
Резкий разворот на левый борт удерживал нас внутри линии продвижения нашей