Англии мобилизовали их на борьбу гораздо эффективнее, чем любое из предыдущих 
сообщений о тирании и агрессивности Гитлера. Англичане прореагировали в 
характерной для них манере. Они были полны решимости "не выпускать зубов из 
шкуры Гитлера", чего бы это им ни стоило. Никогда еще их общенациональная 
характеристика "как бульдога" не проявлялась так ярко во всей своей возвышенной 
глупости и не была столь оправданной!

Покоритель Запада был вновь сбит с толку поведением народа, который "не понимал 
того, что он потерпел поражение". Гитлер, как свидетельствует "Майн кампф", 
понимал англичан лучше, чем Наполеон. И все же он рассчитывал на здравый смысл 
англичан, по не понимал, почему они никак не могут осознать безнадежность 
борьбы, которую вели, и признать, что его условия мира являются чрезвычайно 
выгодными, если [167] учесть обстоятельства, в которых они предлагаются. В этом 
состоянии замешательства Гитлер колебался, не зная, что делать дальше, а затем 
повернул в том же направлении, что и Наполеон, — в направлении завоевания 
России. Этот шаг он считал предварительным на пути к окончательному 
урегулированию отношений с Англией.

Гитлер постоянно думал об уничтожении Советской России. И его идея была не 
просто соображением целесообразности в достижении честолюбивых замыслов: 
антибольшевизм был его самым глубоким эмоциональным убеждением.

Гитлер пришел к выводу, что не может позволить себе откладывать нападение на 
Россию до тех пор, пока не закрепит победу на Западе. Его опасения, 
честолюбивые замыслы и предубеждения, воздействуя друг на друга, дали толчок 
новому повороту в его сознании. При таком образе мыслей его подозрения легко 
усиливались. Поставленный в тупик тем, что англичане, казалось, не осознавали 
безнадежности своего положения, Гитлер связывал это с позицией России. В 
течение ряда месяцев он неоднократно повторял Йодлю и другим, что Англия, 
вероятно, надеется на русское вмешательство, так как в противном случае она бы 
капитулировала, и, должно быть, уже существует какое-то секретное соглашение. 
По его мнению, поездка Криппса в Москву и его беседы со Сталиным подтверждали 
это подозрение. Германия должна быстро нанести удар, или ее задушат. Гитлер не 
мог понять, что русские, подобно ему, опасались агрессии, агрессии с его 
стороны.

План войны против России был уже набросан к началу сентября 1940 года, когда 
генерал Паулюс (получивший позже известность как командующий армией, окруженной 
русскими под Сталинградом) стал заместителем начальника генерального штаба. Ему 
было поручено "изучить возможности этого плана". План предусматривал 
первоначальный разгром русских армий в западной части России, а затем вторжение 
на достаточную глубину с целью оградить Германию от угрозы воздушного нападения 
с Востока. Для этого немецкие войска должны были выйти на рубеж Архангельск, 
Волга.

К началу ноября 1940 года была закончена детальная разработка плана, и затем он 
был проверен на двух военных играх. Гитлер теперь в меньшей степени опасался 
угрозы со стороны русских и в то же время укрепился в своем намерении напасть 
на Россию. Подготовка и обдумывание грандиозных стратегических планов всегда 
опьяняли фюрера. Сомнения, высказанные генералами, когда он раскрыл им этот 
замысел, лишь [168] укрепили его в своем стремлении. Разве не оказывался он 
прав во всех тех случаях, когда генералы сомневались в успехе? Ему придется 
вновь доказать им, что они ошибаются, и сделать это еще более убедительно, так 
как, несмотря на все их раболепие, сомнения генералов свидетельствовали о том, 
что они все еще сохраняют скрытое недоверие к нему как дилетанту в военных 
вопросах. Адмиралы и генералы не поддерживали его идею осуществить операцию 
против Англии, форсировав Ла-Манш. Гитлер разработал также план наземной 
операции для наступления через Испанию с целью захватить Гибралтар и закрыть 
западную часть Средиземного моря, однако операция казалась ему слишком 
незначительной и не могла удовлетворить его гипертрофированное честолюбие.

В конце октября 1940 года произошло новое событие, которое в еще большей 
степени усугубило последствия решения Гитлера. Этим событием было нападение 
Муссолини на Грецию, предпринятое без ведома Гитлера. Фюрера привело в 
бешенство неуважение, проявленное младшим партнером. Нападение Италии на Грецию 
срывало программу действий, разработанную Гитлером, и открывало перед 
итальянцами перспективу обосноваться в районе, который фюрер намеревался 
включить в сферу своего влияния. Хотя последнее опасение вскоре уменьшилось 
из-за неудач итальянцев, проявленная Муссолини инициатива заставила Гитлера 
ускорить проведение своих операций на Балканах. Это послужило еще одной 
причиной отсрочки завершения программы на Западе и ускорило решение Гитлера 
начать кампанию на Востоке. Стремясь опередить своих союзников в погоне за 
установлением контроля над Балканами, Гитлер должен был сначала рассчитаться с 
Россией, а решение английской проблемы отложить на более позднее время.

10 ноября 1940 года в Берлин прибыл Молотов для обсуждения широкого круга 
вопросов, включая предложение Германии о присоединении России к странам оси. По 
окончании переговоров было опубликовано совместное коммюнике, в котором 
говорилось: "Обмен мнениями протекал в атмосфере взаимного доверия и установил 
взаимное понимание по всем важнейшим вопросам, интересующим СССР и Германию".