Однако никакой нужды в подобном давлении по было, ибо, как пишет об этом 
Черчилль, Чемберлен уже "стал все больше склоняться к принятию тех или иных 
решительных мер". Как и весной 1939 года, приняв решение, Чемберлен сразу же 
стал энергично добиваться его осуществления. Открывая заседание совета, он не 
только высказался в пользу действий в Норвегии, но и потребовал осуществления 
плана минирования с воздуха Рейна и других рек в Германии — еще одного любимого 
детища Черчилля. По этому поводу некоторое сомнение выразил Рейно, заявив, что 
ему необходимо получить согласие французского военного комитета. В то же время 
французский премьер-министр решительно высказался за проведение операции в 
Норвегии.

Планировалось провести 5 апреля минирование норвежских вод, а затем высадить 
десант в Нарвике, Тронхейме, Бергене и Ставангере. Первый контингент войск 
должен был отправиться в Нарвик 8 апреля. Но здесь вышла новая задержка: 
французский военный комитет никак не соглашался на постановку мин в Рейне, 
опасаясь возможного возмездия со стороны немцев, которое в первую очередь 
коснется Франции. Никто, конечно, не проявлял подобной озабоченности 
относительно возмездия, которое падет на голову Норвегии в случае высадки 
союзных [80] войск, а Гамелен даже заявил, что одна из целей этой операции — 
"поймать противника в ловушку, спровоцировав его высадиться в Норвегии". 
Чемберлен, однако, настаивал на проведении обеих операций и уговорил Черчилля 
отправиться 4 апреля в Париж, чтобы вновь попытаться убедить французов принять 
рейнский план. (Попытка была безуспешной).

Таким образом, план вторжения в Норвегию, получивший кодовое наименование 
"Уилфред", был на некоторое время отсрочен. Странно, но Черчилль согласился с 
этой отсрочкой, хотя на заседании военного кабинета, состоявшемся днем раньше, 
военный министр и министерство иностранных дел представили сообщения о том, что 
в портах недалеко от Норвегии сосредоточено большое количество немецких 
транспортов с войсками. Было высказано довольно абсурдное предположение 
(удивительно, но ему поверили!) о том, что эти силы находятся в готовности и 
ожидают высадки английских войск, чтобы нанести контрудар.

Начало операции в Норвегии было отложено на три дня — до 8 апреля. Эта новая 
отсрочка, роковым образом уменьшила шансы союзников на успех в операции, так 
как дала возможность немцам вторгнуться в Норвегию раньше союзников.

1 апреля Гитлер принял окончательное решение и назначил вторжение в Норвегию и 
Данию на 05.15 9 апреля. Накануне Гитлеру сообщили, что норвежским зенитным и 
береговым батареям дано разрешение открывать огонь, не ожидая приказа высшего 
командования. Это означало, что норвежцы готовились к действиям и что если бы 
Гитлер промедлил, то потерял бы шансы на достижение внезапности и успех.

Ночью 9 апреля передовые отряды немецких войск, в основном на боевых кораблях, 
прибыли в главные порты Норвегии — от Осло до Нарвика — и без труда захватили 
их. Командиры кораблей объявили местным властям, что Германия берет Норвегию 
под защиту от вторжения союзников. Представители союзников сразу же опровергли 
утверждение Гитлера о готовящемся ими вторжении в Норвегию.

Как утверждал лорд Ханки, в то время член военного кабинета, "с самого начала 
планирования и вплоть до немецкого вторжения Англия и Германия держались более 
или менее на одном уровне в своих планах и подготовке. В действительности 
Англия начала планирование немного раньше... и обе стороны осуществили свои 
планы почти одновременно, причем в так называемом акте агрессии, если этот 
термин действительно применим к обеим сторонам, Англия опередила Германию на 24 
часа". [81] 

Финишный спурт Германии был более быстрым и мощным. Она выиграла забег с 
небольшим преимуществом, для выявления которого потребовался чуть ли не анализ 
данных фотофиниша.

На Нюрнбергском процессе одним из наиболее сомнительных актов было предъявление 
немецкому руководству обвинения в планировании и осуществлении агрессии против 
Норвегии. Трудно понять, как же французское и английское правительства одобрили 
предъявление подобного обвинения и как официальные обвинители могли настаивать 
на вынесении приговора по этому вопросу. Со стороны правительств этих стран 
такие действия явились беспрецедентным лицемерием{19}.

Если вернуться теперь к ходу кампании, то любопытным открытием окажется то, 
сколь малыми силами были захвачены столица и основные порты Норвегии. В их 
состав входили 2 линейных крейсера, "карманный" линкор, 7 крейсеров, 14 
эсминцев, 28 подводных лодок, ряд вспомогательных судов и около 10 тыс. человек 
личного состава из передовых подразделений трех дивизий, использованных для 
вторжения. Ни в одном месте численность первого эшелона десанта не превышала 2 
тыс. человек{20}. В захвате аэродромов в Осло и Ставангере участвовал один 
парашютно-десантный батальон. Это был первый случай использования парашютных 
войск в войне, и они оказались весьма эффективным средством. Однако решающую 
роль в успехе немцев сыграли военно-воздушные силы. В операции против Норвегии 
участвовало 800 боевых и 250 транспортных самолетов{21}. Авиация буквально 
ошеломила норвежское население, а затем парализовала контрмеры союзников.