дипломатов и госслужащих, каждый из которых выложил полторы тысячи фунтов за 
участие в трехдневном мероприятии. Когда с докладами в день открытия было 
покончено, мы перебрались в импозантный зал с зеркалами, чтобы отдохнуть и 
пообщаться за бокалом шампанского. Сибирские предприниматели болтали с 
чиновниками Всемирного банка и МВФ, прощупывая почву относительно инвестиций в 
реконструкцию своих устаревших заводов. Нувориши из нефтяных баронов Казахстана 
обхаживали представителей "Бритиш петролеум", "Шелл" и "Амоко", обсуждая с ними 
условия создания совместных предприятий для освоения своих нефтяных и газовых 
месторождений. Торговцы из Армении и Грузии, алчущие доступа к дешевым кредитам 
и теоретическим познаниям, которые предоставляет финансируемый правительством 
Великобритании "Ноу-хау фанд", искали расположения британских дипломатов и 
сотрудников торгпредства. Российские политики фланировали по залу в 
сопровождении изящных переводчиц и на полном серьезе убеждали каждого, кто 
готов был слушать, что вкладывать деньги в их страну совершенно безопасно, 
несмотря на постоянную политическую нестабильность. Журналисты ловили обрывки 
разговоров в надежде по крупицам наклевать на статейку.

А ведь всего за несколько лет до этого, при прежнем советском, коммунистическом 
режиме, подобная свобода торговать, обмениваться информацией и дружить была 
совершенно немыслима. В России – стране только что победившего капитализма, 
перемены происходили в таком бешеном темпе, что это граничило с хаосом. Умные, 
предприимчивые, бесчестные и жадные в одночасье сколачивали себе состояния. 
Неосторожные или неудачливые с такой же легкостью все теряли. Свирепствовала 
инфляция, превращая в ничто зарплаты, сбережения, пенсии и сами жизни миллионов 
работников государственного сектора, которые не обладали нужной квалификацией 
или сноровкой, чтобы приспособиться к меняющимся временам. По всей стране 
десятки тысяч рабочих и инженеров военно-промышленного комплекса, который 
прежде финансировался государством, становились безработными, в то время как 
элита Москвы и Санкт-Петербурга вовсю делила между собой профессиональные ниши, 
которые были созданы капитализмом и системой свободной торговли: в банковском 
деле, в управленческом консалтинге, в импортно-экспортной торговле, в сфере 
финансовой отчетности и, к сожалению, не в последнюю очередь в организованной 
преступности.

И все же посреди всей этой неразберихи кое-что оставалось неизменным. Для двух 
древнейших в мире профессий в новой России наступила эпоха процветания, и 
представители обеих слетелись в "Метрополь" на запах власти и денег, который 
воцарился в отеле во время проведения конференции "Файнэншл таймс". Вечером 
накануне ее открытия облаченные в мини-юбки жрицы первой профессии расселись в 
Артистическом баре "Метрополя", пытаясь ввести в соблазн делегатов. И хотя в 
отличие от девиц из бара мы старались скрыть, кто мы такие, я был там далеко не 
единственным представителем второй из самых древних профессий. Некоторые из 
американских "дипломатов", что попивали липковатое от избытка сахара грузинское 
шампанское под небрежную болтовню о рекламе обезболивающих таблеток и 
дипломатических перипетиях, отчеты свои посылали в Лэнгли, а вовсе не в 
государственный департамент в Вашингтоне. Любезными и вроде бы ни к чему не 
обязывающими, расспросами они аккуратно прощупывали каждого русского, с которым 
встречались. Имеет ли он доступ к каким-либо секретам? Есть ли в нем те 
своеобразные психологические черты, что необходимы хорошему шпиону? И если да, 
то нуждается ли он в деньгах и готов ли продать секретную информацию?

Несомненно, там присутствовали и агенты ФСБ, но сказать определенно, кто именно,
 было невозможно. Скрываясь под личиной журналистов, бизнесменов, а может быть, 
даже одетых в смокинги официантов, они исподволь вели наблюдение за всеми 
делегатами и за дипломатами в особенности. Соглядатаи из ФСБ уже "наизусть 
знали физиономии, характеры, увлечения, детали биографий и даже ресторанные 
пристрастия всех подозреваемых иностранных разведчиков. Группы наружного 
наблюдения тайком следовали за их машинами по пути от дома до "Метрополя". Все 
их перемещения отслеживались. Стоило одному из них побеседовать с каким-нибудь 
русским слишком долго или оживленно, как личность этого русского тут же 
устанавливалась и бралась на заметку, заводилось досье, проверялись его место 
работы, материальное положение, наличие доступа к тайнам. И если дипломат снова 
вступал в контакт с тем же русским, поднималась тревога. Ничто не было 
оставлено на волю случая. После того как один из дипломатов, извинившись, 
посещал туалет, отхожее место тщательно проверяли: не сделал ли он закладку в 
тайник, чтобы ее потом смог забрать агент?

Я видел, как лавирует среди делегатов Гай Уилер, заместитель резидента в Москве,
 работавший под прикрытием советника по вопросам торговли посольства 
Великобритании. Прежде я встречался с ним лишь однажды, когда он ненадолго 
прилетал в Лондон на время отпуска, но зато имел с ним обширную переписку 
шифрованными телеграммами, в которых мы согласовывали все детали предстоящей 
операции. Уилер был живым воплощением классического образа британского шпиона. 
Получив степень бакалавра гуманитарных наук в Оксфорде, он недолго проработал в 
одном из старинных семейных банков Сити. Обходительный, прекрасно воспитанный, 
немного скучноватый, он идеально вписался в свою дипломатическую "легенду" и к 
работе относился крайне серьезно, недовольно хмурясь в ответ на шутки или 
легкомысленные ремарки, связанные со шпионским бизнесом. Подобно многим 
офицерам разведки, прошедшим через опыт работы в Москве, Уилер приобрел 
раздражающую привычку говорить чуть слышно, даже когда поблизости и в помине не