виденных мною записях его встреч с офицером МИ-6, планах Фиша убить президента 
Милошевича под видом автомобильной аварии в туннеле и о фотографе-папарацци, 
работавшем на UKN. Я не знаю больше ничего о той роковой аварии, но, я уверен, 
в файлах МИ-6 есть информация, которая была бы полезна следствию, особенно в 
отношении передвижений Анри Поля в вечер трагедии. Несмотря на тщательное 
расследование, проведенное полицией, не было выяснено его местонахождение в 
течение часа. Я подозреваю, что Поль выпивал в баре с агентом из МИ-6, 
поскольку у Поля в тот вечер была найдена большая сумма наличными. Проверка его 
дела в МИ-6 прояснила бы это, а также могла бы пролить свет на тот факт, что в 
его крови было обнаружено высокое содержание алкоголя и окиси углерода. К 
сожалению, Стефан не запросил файлов МИ-6 у английского правительства.

Телекомпания Эн-би-си хотела взять у меня интервью в прямом эфире для 
информационной программы "Тудэй" в понедельник, 31 августа, об этих показаниях 
и о том, как МИ-6 преследует меня по всему миру, поэтому я и прилетел в 
Нью-Йорк. Я планировал остаться на Манхэттене еще на пару дней после интервью. 
Наблюдая за группой вооруженных людей в форме, методично отсчитывающих ряды 
сидений самолета MD-11, я с опаской подумал, что у МИ-6 на этот счет другие 
идеи.

– Будьте любезны, предъявите ваш паспорт, сэр, – вежливо попросил очень полный 
сотрудник Службы иммиграции и натурализации (INS), как только он и еще трое не 
менее толстых его коллег остановились у моего ряда. Я отдал им свой паспорт, 
открытый на странице с многократной визой на неопределенный срок, полученной 
мной, когда я еще был студентом в MIT. Служащий открыл паспорт на странице с 
фотографией и посмотрел на меня, чтобы установить сходство.

– Пожалуйста, пройдите с нами, сэр, – приказал он.

Мой ворчливый сосед встал, чтобы дать мне пройти, и я ступил в проход. Два 
сотрудника INS тут же схватили меня за запястья, и я испытал знакомое ощущение, 
как наручники врезаются в руки. Я улыбнулся в ответ на враждебные взгляды 
пассажиров самолета, в то время как сотрудники INS выводили меня из самолета, 
двое спереди, двое сзади, через стыковочный отсек в переполненную зону прибытия 
и вниз в недра аэропорта.

Самым значительным предметом мебели в комнате для задержанных был внушительный 
стол на возвышающемся постаменте, за которым двое сотрудников опрашивали 
задержанных, сидевших в ряд на скамье вдоль противоположной стены. С меня сняли 
наручники и посадили между дремавшим мексиканцем в сомбреро и одетым в тесную 
футболку русским с засаленными волосами, а затем приковали мои ноги к скамейке.

– Я думал, что вы не надеваете кандалы на только что задержанных уже лет двести,
 – саркастически заметил я.

– Нам приказали не пускать вас в США, – без тени юмора ответил самый худой из 
офицеров.

– Ждите здесь своей очереди, и вы узнаете, почему. К счастью, моя очередь 
отвечать на вопросы подошла достаточно быстро.

– Сядьте вот здесь, – сказал сотрудник INS, показывая на пластмассовый стул в 
углу маленькой комнаты для допросов, в которой были еще стол и компьютер.

– Итак, господин Томлинсон, – провозгласил он, после того как включил компьютер 
и сел, – у нас тут есть список стандартных вопросов, мы задаем их всем 
иностранцам, которым запрещен въезд в США. Во-первых, я полагаю, вы захотите 
узнать, почему вам был запрещен въезд.

– Я уже знаю, – ответил я. – Центральное разведывательное управление велело вам 
не пускать меня.

– Как вы это узнали? – спросил он, подтверждая мою догадку. Он придвинул 
директиву Государственного Департамента, запрещающую мне въезд по просьбе 
"дружественного государства".

– Но какие причины вы мне назовете? – спросил я, зная, что просьба другого 
государства, каким бы дружественным оно ни было, не будет являться достаточной 
законной причиной для того, чтобы выслать меня.

– Мы еще этим не занимались, – ответил он, занося мои паспортные данные в 
компьютер.

– Итак, первый вопрос, – сказал сотрудник INS. – Вы когда-нибудь обвинялись в 
нарушении закона, связанного с хранением или провозом наркотиков?

– Не-а, – уверенно ответил я и подождал, пока он заносил мой ответ в компьютер.

– Вы когда-нибудь обвинялись в нарушениях законов, связанных с огнестрельным 
оружием?