– Здравствуйте, мистер Томлинсон, мы узнали некоторые новые подробности 
относительно вашего ограбления и хотели задать вам несколько вопросов в этой 
связи.

Эллис старался говорить достаточно дружелюбно и представил своего коллегу как 
инспектора Гаррольда из отдела уголовного розыска (CID).

– Вы не будете возражать, если мы войдем? – спросил Эллис.

Мною овладело то же чувство неизбежности возмездия, которое я когда-то 
испытывал в школе перед поркой за мелкие провинности. Если бы они собирались 
арестовать меня, они бы предъявили ордер на обыск, поэтому только сломанная 
дверь могла бы дать мне повод отказать им.

– Конечно, входите, – ответил я как можно более равнодушно.

– Не хотели бы вы присесть? – спросил Гаррольд тоном, не терпящим возражений. Я 
сел на диван, а он и Эллис встали надо мной в угрожающих позах.

– Вы арестованы за нарушение пункта 1 Закона об охране государственной тайны, – 
объявил Гаррольд. Он схватил меня за одну руку, Эллис – за другую, и в 
мгновение ока я оказался в наручниках.

Еще несколько машин подъехали к дому по дорожке, усыпанной гравием, и скоро мою 
квартиру заполнили офицеры в штатском, их мобильные телефоны непрерывно 
попискивали. Двое присоединились к Гаррольду и встали около меня. Я уловил 
блеск кобур под их спортивными куртками, что было зловещим зрелищем в 
Соединенном Королевстве, где полицейские редко бывают вооружены. Атмосфера 
стала еще более угрожающей, когда дружелюбный Эллис попрощался, и я заметил его 
озабоченный вид. Маленький усатый уэльсец раскрылся, как только Эллис вышел.

– О'кей, Томлинсон, где твое поганое оружие? – потребовал он.

– Какое оружие? – спросил я в недоумении.

– Оружие, не води нас за нос, где твое оружие? – проревел он.

Настойчивое утверждение, что я вооружен, усилило чувство нереальности, как 
будто это была игра в арест на курсах IONEC.

– У меня нет оружия, никогда не было, и я не хочу его иметь, – ответил я 
полностью ошеломленный. Уловив мое недоумение, уэльсец умерил свой пыл.

– У нас есть информация, что ты привез из Боснии оружие, где оно?

– Ах, теперь я понял! – я рассмеялся. – Пистолет ржавеет на дне Адриатики.

МИ-6, очевидно, сообщила полиции, что я сохранил его, возможно, для того, чтобы 
у них было как можно больше оснований для ареста.

Гаррольд приказал мне встать и обыскал меня, сняв наручники на время обыска. Не 
найдя ничего интересного, он снова толкнул меня на диван, где я просидел еще 
три часа, упираясь подбородком в руки, скованные наручниками, а локтями в 
колени, словно дохлый цыпленок. Офицеры в перчатках из латекса перебрали все в 
моей квартире, осмотрели стены за каждой картиной, поднимали ковры, перевернули 
постель, перерыли даже грязное белье. Каждая вещь, представлявшая интерес, была 
запечатана в пластиковый пакет и помещена в большую белую коробку, заранее 
приготовленную.

Она постепенно заполнялась. Первым туда попал недавно купленный органайзер 
"Псион", который живо схватили со стола. Затем последовали компьютерные дискеты,
 кипы листочков с нацарапанными на них невинными телефонными номерами, 
испанско-английский словарь, различные домашние видеокассеты и фотоальбом. Меня 
это совсем не волновало, пока лысый офицер, шаривший в моей куртке, не выдохнул 
внезапно:

– Что-то здесь есть, сэр.

Другие склонились над курткой. Лысый нащупал в подкладке и вытащил маленький 
сверток, тщательно завернутый в маскировочную ленту. Душа моя оборвалась, когда 
я понял, что это паспорт на имя Алекса Хантли, водительские права и кредитная 
карта. Я смотрел, как пальцы в перчатках из латекса тщательно убрали сверток в 
пластиковый пакет, запечатали его и положили на растущую гору в короб.

Одновременно другая бригада сыщиков из местной полиции нагрянула в дом 
родителей в Камбрии, а третья конфисковала настольный персональный компьютер в 
"Стюарт Гран-при". Мобильные телефоны моих захватчиков звонили беспрерывно, так 
как все три группы налетчиков использовали их для координации своих действий.