то игра получит дальнейшее развитие. Если так и выходит, то мне приятно, и я в 
самом деле выгляжу молодцом. А если не получается, то, поверьте, и на мою долю 
приходятся гнилые апельсины в раздевалке во время перерыва.
Команда одного человека – это вздор. Как может существовать такая команда, 
когда в ней семнадцать игроков, которые сменяются на льду каждые две минуты?»
К концу каждого сезона у Горди появляются новые заботы – беспокойство о личных 
премиях других хоккеистов.
– Кому нужны голь!? – спросил однажды Горди.
– Мне, – сознался Билли Дэй.
– Не знаю точно когда, но наверняка я тебе в ближайшее время сделаю голевую 
передачу. Старайся подольше дежурить прямо перед воротами. Не волнуйся, рано 
или поздно я дам тебе шайбу.
И Дэй забил гол, которого ему не хватало для премии.
Хоу всегда каким-то образом удается провести на льду дополнительное время в 
составе разных троек, и именно с его подач забиваются голы, оборачивающиеся 
дополнительными суммами на банковских счетах его товарищей по команде.
Хоу многократно и от души освистывали на всех ледовых аренах лиги, кроме 
«Олимпии». Поначалу это его беспокоило. «Но не сейчас, – признается он. – Когда 
болельщики прекратят освистывать меня, станет ясно, что я не способен 
продолжать свое дело, пришло время уйти».
У каждого игрока есть периоды взлетов и падений. Самая тяжелая депрессия Хоу 
пришлась на 1966 год, когда в двенадцати матчах подряд ему не удавалось 
забросить шайбу. С каждой новой игрой без гола газетные материалы о незавидной 
участи Хоу становились все длиннее. Он забил свой четвертый гол в шестом с 
начала сезона матче Детройта 21 октября и не забивал до 17-й игры 20 ноября.
В 1957 году один хоккейный журнал попросил менеджеров шести клубов Национальной 
хоккейной лиги назвать самого жесткого игрока. Хоу был первым, а за ним 
следовал Ферн Фламан, защитник из «Бостон Брюинз». Третьим шел Лео Лабин, Тед 
Линдсей был четвертым, Морис Ришар – пятым и Лу Фонтинато – шестым.
Тренеры Детройта иногда использовали Хоу в защите при чрезвычайных 
обстоятельствах. Он замечает, что в таких случаях ему бывает трудно удержаться 
от перехода синей линии и не погнать шайбу на другой конец площадки. Типичный 
случай такого рода произошел в Нью-Йорке. Боб Маккорд был удален до конца 
встречи за драку с Джимом Нильсоном. У защитников Гэри Бергмана, Берта Маршалла 
и Боба Уолла были повреждения. Причем Маршалл и Уолл были травмированы 
настолько серьезно, что играть уже не могли.
«Сид Эйбл был в отчаянии и командировал меня в защиту, – рассказывает Хоу. – 
Это была какая-то сумасшедшая игра, и странные вещи происходили со мной. Я 
получил верный шанс забить гол в третьем периоде, когда, забыв, что я защитник, 
я рванулся в зону ньюйоркцев с шайбой. Я летел к их воротам, но при броске 
ручка моей клюшки сломалась. Это весьма необычное место перелома клюшки – между 
руками. Я не выпустил ее, хотя мог получить наказание за игру сломанной клюшкой.
 К счастью, мне как-то удалось скрыть перелом сдвинутыми перчатками».
Горди Хоу вообще не везет с клюшками. Среди игроков команды он чаще всего 
ломает это хоккейное оружие – почти сотню штук за сезон. Чаще всего клюшки 
ломаются, когда он наносит встречный удар после сильного паса. Однажды, 
споткнувшись, он упал, и весь вес его тела пришелся на крюк, который разлетелся,
 к счастью не поранив хоккеиста.
Недавние постановления лиги, ограничивающие изогнутость крюка клюшки, не 
затрагивают Хоу, так как он по-прежнему играет клюшкой с совершенно прямым 
крюком. В ранние годы он предпочитал большой широкий крюк, но постепенно 
перешел на узкий и, стало быть, более легкий. Он допускает, что изменение 
модели клюшки в сторону ее облегчения – уступка возрасту. Сейчас его легкие 
клюшки все-таки имеют едва заметное искривление, которое он сам называет ложкой.
 Хотя он может бросать и с правой, и с левой стороны одинаково быстро и точно, 
он все же предпочитает держать клюшку правым хватом. А свое нынешнее 
предпочтение облегченным клюшкам он объясняет тем, что тяжелое оружие придает 
броску лишь грубую силу, убавляя точность.
«Для меня, – говорит он, – идеальная клюшка – это та, которая отзывается в 
момент броска. Это как в гольфе, где гибкий черенок клюшки добавляет силу 
удару».

Хоккейные клюшки, как и клюшки для гольфа, различаются по номерам. Хоу 
пользуется номером семь, подобно своему старому партнеру Алексу Дельвеккио. 
Номер указывает на допустимую длину клюшки и угол, под которым крюк крепится к 
рукоятке. Чем этот угол острее, тем выше номер и тем ближе к телу следует 
держать клюшку.
[1]
У вратарских клюшек всегда большие номера. Например, Терри Савчук играл клюшкой 
под номером 12.

Номера для клюшек в соответствии с их длиной были введены в тридцатые годы. До 
этого покупающий клюшку в магазине спортивных товаров был вынужден вытягиваться 
на носках, изображая себя на коньках и подбирая удобный снаряд.
Хоу презрительно отзывается о сильно изогнутых крюках клюшек Бобби Халла, Энди 
Бэтгейта или Стэна Микиты как о «больших ложках». Он не любит такие клюшки, 
которые лишают его возможности полностью контролировать шайбу внешней стороной 
крюка. Он попробовал однажды, запутался и чуть не свалился на лед. Однако Хоу 
не встречает в этом сочувствия со стороны сыновей. Однажды Халл подарил Марку 
одну из своих гнутых клюшек, и юный Хоу тут же забил три гола в одном матче.