Норман служил на флоте, а Вернон – в сухопутных войсках. Миссис Хоу 
вздрагивала при виде очередной телеграммы – боялась дурных вестей с фронта.
Наконец был подписан контракт с Фредом Пинкни из Детройта. Решающую роль при 
этом сыграло то, что в детройтский клуб попали его друзья по команде Джерри 
Кутюр, Пэт Ланди, Терри Кавано и другие ребята.
В Виндзоре на тренировочных сборах клуба Горди заметил тренер Джек Эдамс. Он 
наблюдал за тренировкой из партера спортивного зала, в то время как его 
помощник Томми Айвэн проводил разминку. Неуклюжий малый с покатыми плечами и 
правосторонним хватом клюшки принял по сигналу шайбу, вкатил в зону нападения, 
финтом развел в стороны защитников Билла Куэйкенбуша и Джека Стюарта, 
неожиданно сменил хват, бросил по воротам и забил.
– Кто этот большой мальчуган? – спросил Эдамс Айвэна.
– Не знаю. Их здесь столько, что всех не запомнишь. Как тебя зовут, сынок? – 
обратился Айвэн к юнцу.
– Хоу, – застенчиво ответил верзила, – Горди Хоу, но я не имею никакого 
отношения к тому парню из вашей команды, – и он указал на Сида Хоу, одного из 
ветеранов детройтского клуба. Сид был звездой, и Горди мысленно соперничал с 
ним.
В конце тренировочного сбора Эдамс предложил 16-летнему Хоу выступать в команде 
юниоров в городе Голте. И вновь Горди поинтересовался, кто из его знакомых 
поедет туда. Когда ему сообщили, что несколько его друзей тоже рекомендованы в 
эту команду, он согласился. Так началась его жизнь в Восточной Канаде.
«А потом, – говорит Хоу, – я сделал самую большую ошибку в своей жизни. Я решил 
пойти работать, вместо того чтобы продолжить учебу. Мое образование 
соответствовало нынешним восьми классам, и я подумывал о том, чтобы получить 
законченное среднее. Я даже пошел записываться в школу, но не продвинулся 
дальше большого дерева, что росло перед входом. Полагаю, что перевесил интерес 
к деньгам. Свою первую работу я получил в компании „Метал Индастриз“, где 
производилась сварка частей системы охлаждения моторов бомбардировщиков 
„Москито“. Но клубное руководство, опасаясь за мои руки, помогло мне получить 
новую работу. Я стал контролером, проверял корпуса мин для трехдюймового 
миномета.
В год окончания войны мы завершали подготовку к сезону в «Олимпии». С жильем в 
Детройте было плохо, и детройтский Дворец спорта был превращен в гигантское 
общежитие, даже все коридоры были забиты армейскими койками. С рабочей силой в 
то время тоже было очень плохо, и поддерживать «Олимпию» в надлежащем виде не 
было возможности. Развелось много крыс. Мы находили странное развлечение в 
охоте на них, а иногда использовали убитых тварей в качестве шайб на 
тренировках.
Мой первый разговор с Эдамсом о контракте состоялся в Акроне, штат Огайо, после 
того как я забил два гола в товарищеском матче. Джек сказал, что намерен 
сделать меня настоящим профессионалом, и предложил мне место в «фармклабе» 
(филиал команды в городе Омахе). Я был на седьмом небе! Контракт был подписан 
на 2700 долларов, и я отметил его кружкой пива, первой в моей жизни. В тот 
сезон я скопил 1700 долларов».
Выступая за Омаху, он забросил 22 шайбы, и его решили перевести в Индианаполис 
(на ступеньку выше в системе профессионального хоккея).
Однако его выступления в ряде товарищеских матчей, предшествующих открытию 
сезона 1946/47 года, убедили Эдамса в необходимости включить 18-летнего 
форварда в состав самого большого клуба.
Успех не пришел к Хоу сразу же, в первый его сезон в Национальной хоккейной 
лиге. Его заявили на 58 игр, но в тридцати из них он просидел на скамейке 
запасных. Между его первым и вторым голами прошло девять матчей, а между вторым 
и третьим – одиннадцать. Он провел столько времени на скамейке, что тренер и 
менеджер команды Джек Эдамс подзабыл его имя и в разгар одной из игр крикнул:
– Давай на лед, Сид!
Хоу не обратил на это внимания.
– На лед, Сид! – зарычал Эдамс.
Хоу оглянулся, чтобы узнать, что задерживает выход Эйбла.
– Это ты – Сид, ты!!! – орал Эдамс, нервно ходя за спиной Хоу.
– Но мое имя не Сид, сэр… – пытался начать объяснение Хоу.
– Какая разница! Давай на лед, Сид! – продолжал Эдамс, дав подзатыльник своему 
новобранцу.
Хоу понял.
Несмотря на свою рассеянность, Эдамс чувствовал, что под его началом восходит 
новая звезда, и уже в следующем сезоне Горди начинает играть с двумя лучшими 
форвардами команды – Сидом Эйблом и Тедом Линдсеем. Так появился знаменитый 
«конвейер». Абсолютное взаимопонимание Эйбла, Линдсея и Хоу, позволявшее им 
забивать голы, как с конвейера, послужило основанием для присвоения этой троице 
коллективного прозвища.
Хоу сыграл свой первый матч в большой лиге в Детройте 16 октября 1946 года 
против «Торонто мэйпл лифс». Это был матч открытия сезона, и он забросил свою 
первую шайбу вратарю Турку Броде во втором периоде. Горди привлек также 
всеобщее внимание своей жесткостью в силовых приемах. Он напал на Сила Эппса в 
третьем периоде с такой яростью, что знаменитого капитана Торонто увели со льда 
с тяжелой травмой колена.

Горди Хоу завоевал уважение и восхищение всех знатоков хоккея, и диапазон этих 
чувств простирался от безусловного обожания и поклонения ему как герою до 
признаваемого сквозь зубы уважения, которое внушает сила. Он начал, будучи