ен был отдать пас партнерам… Вот Джонсон один 
на один со мной – неприятно, опасно, но ведь я столько раз выигрывал такие 
единоборства, столько буллитов отразил, а тут… Нервы? Одно я и сейчас говорю 
твердо: не мог я больше ошибаться, сердцем чувствую – не мог. Ну да после драки 
кулаками не машут.
     Потребуется еще четыре года упорной работы, ожиданий, синяков, побед и 
неудач, чтобы на следующей Олимпиаде, в Сараево, вернуть нашему хоккею титул 
олимпийских чемпионов. Но об этом – дальше.
     
На стадион – в карете «скорой помощи»
     
     Судьба крепко взялась за меня в ту пору. Наверное, если бы я тогда покинул 
каток, ушел из спорта, никто бы не сказал обо мне худого слова. К тому времени 
я уже хранил в своей коллекции две золотые и одну серебряную олимпийские медали.
 Меня трижды признавали лучшим хоккеистом СССР. Было у меня и немало других 
почетных титулов.
     Я учился тогда на заочном отделении Военнополитической академии. Забот 
хватало. Росли дети, с которыми я, увы, занимался мало. Димка уже собирался в 
первый класс. Младшая, Иришка, была не по годам серьезной и собранной. «У нее 
папин характер», – утверждали родственники.
     Но я не ушел, потому что в первую очередь сам расценил бы это как 
проявление слабости, как отступление. А отступать нельзя.
     Сил было еще много… Я рвался в бой, хотел доказать, что неудача за океаном 
– это случайность, эпизод, что я не таков…
     Однако на Кубок Швеции первым вратарем поехал Володя Мышкин. Об этом мало 
кто знает, но это так. И сыграл он там хорошо. Я был дублером. «Скорее бы 
закончился этот сезон», – думал я. Мне казалось, пройдет время, отдохну и все 
встанет на свое место.
     Летом семьей мы поехали к бабушке моей жены в Вышний Волочек. Мы там 
проводим каждый отпуск – в походах за грибами и ягодами, в долгих прогулках по 
лесам. Места чудные: озера, речки, острова. А какая рыбалка! Без улова даже 
новичок не возвращается. Отпуск в тех краях любые раны залечит.
     Конечно, на юге тоже есть свои прелести: море, солнце… Но в каждом доме 
отдыха или санатории опять надо соблюдать строгий распорядок дня, который уже в 
печенках сидит. Завтрак, обед, ужин, подъем, отбой. Да и уж слишком людно там! 
То и дело тянут разделить с кемнибудь компанию, поддержать чьенибудь застолье.
 Откажешься – в спину шепоток: «Зазнался Третьяк, нос задирает…» Невдомек таким 
людям, что каждый час своего 24дневного отпуска мы, хоккеисты, ценим совсем не 
так, как другие. Ведь целый год ни на день не имеем права расслабиться, забыть 
о режиме! Ждем отпуска, как подарка.
     А в Вышнем Волочке хорошо! Большой деревенский дом. Парное молоко. В семь 
часов мы уже на ногах и всей семейной командой – Таня, Дима, Иришка – 
отправляемся на озера. К обеденному костру ктото несет лукошко грибов, ктото 
банку ягод. Я всегда возвращался с рыбешкой. Вечером налаживал самовар (очень 
люблю это дело) и с 86летним дедом долго гонял чаи. Дед рассказывал о том, как 
жили тут прежде, как боролись за советскую власть. Я видел, что он явно 
гордится моим приездом перед соседями. А я был счастлив, что есть этот дом в 
Вышнем Волочке, где можно провести такой замечательный отпуск.
     …В первом матче турнира на приз «Известий» 1980 года с командой 
Чехословакии ворота защищал Володя Мышкин. Наша сборная тогда проиграла – 4:5. 
На вторую игру поставили меня. Я старался, как в юные годы. Счет был 5:2 в нашу 
пользу, но это еще не все – организаторы турнира назвали меня лучшим вратарем.
     Значит, удача вернулась? Празднуй, Третьяк! Но нет, я же говорю, что 
судьба крепко взялась за меня. Ух как крепко! Спустя полтора месяца мы поехали 
в Горький на обычный календарный матч первенства СССР. Автобус подвез команду к 
Дворцу спорта. Неся перед собой свою громоздкую сумку с вратарской амуницией, я 
стал спускаться но автобусным ступенькам. Правой ногой резко шагнул на землю и 
вдруг почувствовал острую боль в ступне. Я сдавленно застонал. Ребята 
подбежали: что случилось? Полкоманды спустилось но этим ступенькам, и ничего, а 
я… Правая нога со всего маха угодила в яму. Когда сделали рентгеновский снимок, 
выяснилось: перелом. И это произошло незадолго до чемпионата мира!
     Наложили гипс.
     – На какое время? – спросил я врача.
     – По меньшей мере на месяц, – твердо ответил он.
     Когда я па костылях появился дома, Татьяна ударилась в слезы: «Вот он – 
твой хоккей! Инвалидом тебя сделает…» Но ее огорчение, впрочем, быстро 
сменилось радостью – она поняла, что теперьто я наверняка по меньшей мере 
месяц буду дома.
     Неделю я наслаждался полным покоем. Затем спохватился. Нет, я вовсе не 
намерен был так просто складывать оружие. Позвонил в клуб: «Готов приступить к 
тренировкам». Каждый день к подъезду нашего дома теперь стал подкатывать 
автомобиль «скорой помощи», я спускался на своих костылях и ехал в ЦСКА. Там в 
гимнастическом зале для меня установили настоящие хоккейные ворота. Я садился 
перед ними на табурет, брал ловушку, и Виктор Кузькин швырял по воротам 
ракеткой теннисные мячи. Так мы тренировались – ежедневно по часуполтора.
     Это помогло мне не потерять навыка, а самое главное – уверенности в своих 
силах.
     Домой по указанию Тихонова доставили гребной тренажер. Этот аппарат 
занимал половину комнаты и поначалу вызвал большой восторг у детей. Правда, они 
быстро остыли, уяснив, что заниматься сухопутной греблей – утомительное занятие.
 Я же работал механическими ве